— Африканка! Куцый заяц! Ишь вырядилась! Го-го-го! Леньке становилось невтерпеж глядеть на это издевательство, он уже поднял кулак, чтобы погрозить мальчишкам, как вдруг на берегу раздался отчаянный боевой крик:

— Сарынь на кичку!

Ленька увидел, как девочка стремительно налетела на Миньку, нагнув голову, как молодой бычок, она с размаху ударила Миньку в живот, потом так же молниеносно бросилась на Трошку.

— Сарынь на кичку! — с удалью и отчаянием кричала она нанося удары и отбиваясь от своих противников.

Белое платье ее металось от одного к другому, голубые банты прыгали на плечах…

Минька, держась за живот и охая, осыпал ее песком и камнями, Трошка, защищаясь левой рукой, правой наносил девочке крепкие удары кулаком, она увертывалась, отбегала в сторону и снова бросалась на своих обидчиков.

— Сарынь на кичку! — отчаянно и жалобно кричала она, Ленька прыгнул на сходни и в три прыжка выскочил на берег. Он узнал этот жалобный голос и звенящие в нем слезы. Это была та самая нищая девчонка, которую он видел на пристани. Непонятные слова, которые она выкрикивала, подстегивали Леньку как призыв на помощь, и, сбивая ноги о камни, он мчался по берегу, задыхаясь от злобы и возмущения.

А девочка все еще не сдавалась… Оторванная от платья оборка волочилась за ней, голубые банты втоптались в песок, из разбитого носа капала кровь…

— Сарынь на кичку!

Ленька обрушился на ее врагов со страшной силой. Мускулы его, окрепшие в постоянной тяжелой работе, налились твердыми желваками. Одним ударом кулака он сбил Трошку, схватил за шиворот и отбросил Миньку. Не давая им подняться и нанося удары то одному, то другому, он повторял злобно и отчетливо, подкрепляя каждое слово увесистым тумаком:

— Не тронь, сволочь! Не тронь ее! Убью гадов! Минька тонко взвизгивал и хватал его за руки, Трошка истошно ревел, пряча от Ленькиных кулаков разбитое лицо. Динка, вне себя от изумления и восторга, торжествующе выкрикивала свои чудодейственные слова:

— Сарынь на кичку!

— Хватит, — вдруг сказал Ленька, останавливаясь и отирая со лба пот. — Вон отсюда, жулье проклятое! Чтоб ноги вашей не было больше тут! — заорал он на воющих мальчишек. — Живо уходи! Ну?!

Минька подхватил падающие штаны и бросился бежать;

Трошка, прихрамывая и держась за щеку, пошел за ним. Отойдя подальше, оба оглянулись и, подняв камни, швырнули их в Леньку. Камни, не долетев, упали на песок. Ленька усмехнулся.

— Ладно, ладно, бродяга! Попомнишь ты нас? — трусливо оглядываясь, грозили мальчишки.

— Побей их еще! — бойко предложила Динка.

— Хватит, — спокойно повторил Ленька. — Теперь не тронут. — И, поглядев на оторванную оборку и закапанное кровью платье девочки, озабоченно спросил: Чье платье-то на тебе?

Динка мгновенно вспомнила пристань, жалостливое выражение в глазах Леньки, копейку, которую он ей дал… и испытующе взглянула на него исподлобья:

— Мое платье…

— Знаю, что твое, а вот где взяла ты его? Украла? — Ленька посмотрел на нее строго и участливо. Серые глаза ва его бледном лице казались совсем черными.

Динка испуганно замотала головой.

— Не… Потихоньку я взяла… Я положу назад… — пробормотала она.

— «Назад»! — с горечью усмехнулся Ленька, присаживаясь на камень. — Ты гляди, оборвала ведь все, кровью попортила… Не миновать тебе палки, безнадежно закончил он, и снова в его глазах мелькнуло выражение глубокой жалости.

Динке вдруг непреодолимо захотелось удержать его сочувствие, сравнять их судьбы, быть такой же бездомной сиротой, как и он, Ленька. Она уже видела себя рваной и голодной девочкой, тайком надевшей нарядное платье барышни и поплатившейся за это короткое счастье жестокими побоями. Видение было настолько ясным, что Динка закрыла лицо руками и заплакала.

— Не реви, не реви! — испугался Ленька. — Еще хуже закапаешь. Пойдем, умойся… Ишь размазала кровищу-то!

Он взял Динку за руку, подвел ее к воде и, глядя, как она умывается, набирая пригоршнями воду, с досадой сказал:

— Не так! Ведь ты опять же на одёжу льешь! Опусти свою личность в воду и пошуруй ее там руками, а тогда вытаскивай.

— Э-э… ишь ты какой! — покрутила головой Динка. — Я окунаться боюсь!

— Ништо, — сказал Ленька. — Прячь руки назад! — Он осторожно наклонил Динкину голову, несколько раз окунул в воду ее лицо, обмывая его там своей ладонью. Ладонь у него была жесткая и шершавая.

— Корябаешься, — сказала Динка.

Но Ленька не обратил никакого внимания на ее слова:

— А ну, глянь на меня!