И так смешно видеть этого сильного, плечистого, круглоголового Малайку в таком смущении, что все начинают смеяться.

— Ну что ты, Малайка… Лина не такая уж страшная!

— Вот еще принцесса, подумаешь! — возмущается Катя.

— Гордый Лина… Очень гордый… Силком ее таскать замуж нельзя, — грустит Малайка.

— Ишь, расселся… Какой гость неописуемый! — раздается вдруг голос Лины, и она сама неожиданно появляется перед крыльцом, позвякивая бусами на белой шее и ослепляя бедного Малайку пышным сатинетовым сарафаном.

Не смея взглянуть на ее чернобровое румяное лицо, Малайка жмурится, как от солнца.

— Здравствуй, Лина, — неуверенно говорит он, вставая и стаскивая со своей бритой головы тюбетейку. — Вот приехали, беспокоимся. Хотим смотреть, какой ты стал… Может, пересердился… — с улыбкой бормочет он, поднимая на Лину ласковые, умоляющие глаза.

— Ишь какой разлюбезный! «Может, пересердился»! А нет того, чтобы до кухни дойти, поздороваться? Сидит тута под прикрытием… Ладно, ладно, Малай Иваныч! — весело укоряет Лина.

Малайка топчется на месте, смущенно оправдывается и наконец, решившись, протягивает ей свой сверток.

— Бери, пожалуйста, бери! — с неожиданной горячностью восклицает он. Носи на здоровье, пожалуйста!

— Лина, Лина, не обижай его! — торопится предупредить Марина.

— Лина, не обижай! — волнуется Мышка.

— Мы не позволим обижать Малайку, — строго говорит Алина.

Динка, упираясь головой в Линин бок, сердито толкает ее.

— Лина, не ломайся! — кричит Катя. — Как тебе не стыдно мучить человека?

— Да чего вы шумите-то? Я ему еще и одного слова не сказала… разворачивая сверток, говорит Лина. Яркий шелк блестит и переливается в ее руках.

— Носи на здоровье, — просит Малайка.

— Да здоровья у меня и без твоего платка хватит, не об этом речь, — нежно и задумчиво отвечает Лина, любуясь шелком. — Только что ж ты мне подарки возишь, Малай Иваныч… — мягко и выразительно начинает она. — Что я — жена тебе аль невеста? Али уж глаза у меня такие завидущие, что я на чужое добро польщусь? За что про что подарки мне дарить? — постепенно расходится Лина, глядя на Малайку с уничтожающей насмешкой. — Кто ж это я тебе, по твоему разумению, Малай Иваныч?

— Ну, пошел-поехал! — машет руками Малайка и, оборачиваясь к Марине, отчаянным взглядом призывает ее на помощь.

— Что у тебя, сердца нет, Лина? Я просто удивляюсь тебе! — возмущается Марина.

— Лина, бери платок сейчас же! — топает ногой Динка. — Сейчас же бери! Я делаюсь больной!

— Сичас, сичас… Как же, так и схватила! Да не родился еще тот поп, который татарина с русской девкой обвенчает! И церкву ту еще не построили, где ихняя свадьба стрясется! — гневно кричит Лина, и, сверкнув яркими цветами, платок падает Малайке на грудь. — Не невеста я тебе, бери свой подарок назад, Малай Иваныч! — низко кланяясь, говорит Лина.

— Вот невежа! — сердится Катя. — Хотя бы из вежливости взяла!

— А вежливость эта мне ни к чему, я не барского роду-племени, душой кривить не могу, — вздыхает Лина и, взглянув на убитого горем Малайку, неожиданно ласково говорит: — Пойдемте, Малай Иваныч, на кухню, я вас чайком попою, пирогами угощу. Спрятайте ваш платок, и пойдемте.

Малайка поднимает с земли бумагу, аккуратно заворачивает свой платок и покорно следует за Линой.

— Он же может выкреститься, наконец! — с досадой говорит Катя. — Что это за ерунда такая?!

— Конечно, он может выкреститься. Но это не ерунда, а драма… Ведь Лина любит его. Вот что делают с людьми религиозные предрассудки, — грустно отвечает Марина.

А на кухне идет веселое угощение. Малайка что-то рассказывает, Лина хохочет. И провожать его она выходит в новом шелковом платочке.

Мягкий свет лампы падает на ступеньки, детям пора спать, но никому не хочется уходить. В обступающей со всех сторон черноте вечера освещенное крыльцо кажется маленьким светлым островком. Катя набрасывает на плечи Марины платок и сама усаживается на верхней ступеньке. Лина, проводив Малайку, тоже устраивается подле девочек. Говорить никому не хочется, воспоминания нарушены…

— «Слети к нам, тихий вечер…» — запевает Марина. Девочки присоединяются к матери; голос Мышки, серебристый и фальшивый, неуместно взлетает вверх, Лина, подперев рукой щеку, мастерски ведет втору. Катя тоже не может остаться молчаливой: свежий, сильный голос ее сразу укрепляет маленький хор.

«Тебе поем мы песню, вечерняя заря…» — тихо повторяются слова, похожие на вечернюю молитву.

— «Слети к нам, тихий вечер…» — просят взрослые и дети. И никто из них не знает, что этот тихий вечер — последний счастливый вечер на маленькой даче.