Тут наблюдатель с борта орет:

– Тащщ лейтенат, сигнал «Всем на борт!»

Что за хрень? Я по станции на связь, там меня матерят и уже приказным тоном: «Немедленно на борт». Смотрю, «лопухи» антенные разворачиваются, спаренные установки на бортах зашевелились. Подтверждаю сигнал, старшина заводится, идем. Тут, хрен пойми откуда, из-за мыска, в направлении кормы нашей «коробочки», катер выскакивает и прет упорно прямо на корабль. На «сигналы» не отвечает, на бортах какие-то негритята бегают, ручонками машут. «Коробка» наша на якорях стояла, необходим был ремонт рулей. Сняться и отойти в сторону не могут. А катер фигачит на полной скорости прямо на корму. Тут с кормовой предупредительный ему дали, прямо по курсу. Шлюпочные старшины уже на моторах обороты увеличивают, выходим на полный ход, и разворот к борту, а сами «фишку сечем», что творится. Катер с негритятами в сторону ушел и курс сменил. Нам от этого не легче – он прямо на нас полетел. Прикидываю, что минуты через четыре, если не слетим с курса, он между нашими шлюпками пройдет.

Думаю, на хрена ему все это надо? И тут доходит, что если он между нами вклинится и обороты скинет, то может по обеим шлюпкам с бортов лупить, а нас с корабля поддержать нет возможности, своих же заденут. Твою мать, что чудят! Ору в мегафон:

– С бортов к бою!

Матросы автоматы заряжают, готовятся, шлюпочные старшины пытаются маневрировать, чтобы между собой «иностранца» не запустить. Тут замечаю на приближающемся катере, на носу, пулемет, и возле него уже номера расчета суетятся. Я даже сообразить не успел, как с «иностранца» очередь длинную дали по второй шлюпке. В мотор попали, старшину положили и еще нескольких матросов задели. Наши с «коробки» попытались его накрыть, да поздно – он в «мертвую зону» зашел, по нему палить можно только со стрелкового, да и то опасно, можно по нам попасть. Катер уже в створе между шлюпками идет.

Командую:

– Гранатомет, давай «попрыгунчика». «Попрыгунчик» – это когда граната, выпущенная из РПГ, скачет по поверхности воды. Надо быть отменным специалистом, чтобы так выстрелить. В нашем случае надо было запустить гранату так, чтобы она, проскочив по поверхности, ударила в борт катера, а если бы проскочила мимо, то просто ушла бы в волны. Трындец полный!

Гранатометчик, старший матрос Васильков, вскочил на скамейку в полный рост и заорал:

– Выстре-е-ел! – Мы плюхнулись на дно.

Бббах!!! Граната ушла, поскакала по волнам, потом отскочила высоко – и прямо в рубку катеру. «Пираты», видно, оглушенные и посеченные, сбавили обороты и снова очередью по второй шлюпке. Самсонова уже ранили, но шлюпку все-таки успел носом к катеру развернуть, чтобы площадь поражения уменьшить.

Василек вторую гранату ему лупит – на этот раз менее удачно, в борт. Мои матросы с бортов начали «пирата» из стрелкового поливать. В ответ из-за бортов не глядя лупят. Пулеметный расчет с носа мои матросы все-таки сняли. Катер развернулся – видно, штурвальный в себя пришел, – дает полный ход, и прямо на нас. С борта «коробки» нас поддерживают, чем могут. У меня двоих задело. «Пират» по большой дуге уходит к бухте. Из-за кормы уже наши мотоботы, спущенные с другого борта, выходят. Меня переклинило, даю команду держаться сзади и сбоку, преследовать; на сигналы с «коробки» уже плевать – пусть мочат засранца, меня уже задеть не должны. Раненых перевязывают, один без сознания, второй зубами скрипит, но держится. Катер прямо на песок выносит, экипаж с него на берег выкидывается, и пытаются нас уже с суши огнем стрелковки накрыть. Дурачье, им надо было поворот крутой заложить, чтобы боком выкинуло, тогда пулемет на носу можно было бы задействовать. Мой пулеметчик с «ПКМом» прямо на нос бухнулся и начал берег поливать. Партизаны или повстанцы, хрен их разберет, к джунглям кидаются; катер бросили, несколько трупов на берегу оставили. Ну, суки, не уйдете, мои матросы бегают куда получше вас!

Десантируемся прямо в воду, и в боевом порядке на берег. Слышу, уже с «коробки» «кашки» (вертолеты) пошли. Поддержка есть, сейчас и десант подойдет. До джунглей из нападавших немного добежало. Загнали мы их туда в пальмы… Тут-то мне и опять не по себе стало. Из джунглей по нам несколько десятков стволов ударило – видно, или пост наблюдения, или группа огневой поддержки сидела. Не просто катер в эту сторону удирал, знали, что делают. Залегли, надо отходить. Чужая территория все-таки; может, мы сейчас уже Третью мировую начинаем…

Партизаны эти чертовы орут, как стадо обезьян, мы выстрелами всю живность переполошили. На связь выхожу, мне командуют обозначить координаты для нанесения огня вертолетом. Какие, на хрен, координаты – у меня карты нет, один компас… Решил, буду наводить по ракетам. Даю вверх зеленую, обозначаю себя, на противника – красную. Засекли или нет? Что же, блин, сделать, чтобы корректировщики, дальномерщики и летчики цель засекли? А на песке мы как на ладони. Наши еще на подходе, партизаны в джунглях, и хер их засечешь.

Лежу возле ствола поваленной пальмы, напряжно думаю. Пытаюсь высунуться, чтобы визуально в бинокль куда-нибудь привязаться. Тут смотрю на пальму и охреневаю – автоматными гильзами, забитыми в ствол, по-русски написано: «Здесь был лейтенант Вова Поповских», и аббревиатура нашей бурсы, и год выпуска, и номер моей роты! Ни хрена ж себе – наши тут уже были, и задолго до меня!..

Пока я тихо офигевал, артель замолчала, вертушка подошла и начала гвоздить прямо сквозь деревья. Партизанам из-за крон неудобно вертолет обстреливать, а нашим военно-морским летчикам пофиг. Тут и мы подключились, и наши подошли. Размолотили мы эту банду «африканских махновцев», да обратно на корабль. Потеряли тогда двоих – шлюпочного старшину и одного морпеха моего, да еще четверых ранило. А «наколотили» тогда девять человек, да катер рванули…

Вот такие вот дела… А ты чего задумался-то так?

– Да так, – ответил я, – фамилия знакомая. Если… ох, если это тот, о котором я думаю, рассказал бы я ему многое…

Сегодня не жарко, сегодня просто отлично, на улице всего плюс тридцать семь. Раннее утро, бредем по пыли на службу. На воротах у входа в группировку стоит майор в разгрузке с автоматом, небритый и жутко матерящийся на часового у калитки. Смысл ругани прост и незатейлив. Ночью майор получил в оружейке автомат, и его спокойно выпустили с ним за ворота. А вот обратно, чтобы сдать оружие, не пускают.