Торпеда замедлил ход. Они шли по трамвайным путям, чтобы не обходить оставленные хозяевами машины на проезжей части. Время перевалило за час ночи. Похолодало, закрапал мелкий дождь.

Торпеда остановился. Остановился и идущий в пристяжке Виктор. Рядом замер Борхес, поднимая автомат.

– Что такое? – тихо спросил он.

– Медленно отходим вправо, – проговорил Торпеда, вынимая пистолет. Его винтовка была у Борхеса, но ночью от обычной оптики толку было немного. А вот Виктору приготовить оружие к бою мешал прицепленный спереди кокон с солдатом.

Боком сместились к холодной стене девятиэтажки.

– Я отстегиваюсь, – поставил Виктор в известность Торпеду, тот лишь кивнул. Куликов скинул с плеч петли, перехватил удобнее автомат.

Теперь услышал и он. Какие-то еле уловимые для уха шорохи доносились из темной подворотни. Словно ветер носил по асфальту кусок бумаги.

– Виктор, – шепотом позвал Торпеда, – сколько нам еще до больницы идти?

Виктор прикинул расстояние, ответил:

– От силы километр. Потом еще два квартала до Периметра.

– Час работы, – вставил Борхес.

– Просто я не знаю, что за уроды там копошатся, – Торпеда кивнул в сторону подворотни. – А ходить дворами по темноте мне бабушка настоятельно не рекомендовала. Рискнем?

Борхес пожал плечами, Виктор кивнул. Торпеда скинул со спины брезент с солдатом, подтянул ремни разгрузочного жилета:

– Я пойду вперед, через несколько метров остановлюсь. Если все хорошо, то вы поднесете парня. Пошли.

Здоровяк, пригнувшись, двинулся вперед, аккуратно перешагивая мусор. Виктор напряженно смотрел на его широкую спину, прислушиваясь к звукам.

Подул ветер, он принес запах мокрой шерсти, острый запах застоявшейся мочи. Торпеда остановился, застыл осматриваясь. Махнул рукой. Виктор и Борхес подхватили скользкий кокон с солдатом, быстро перебежали к товарищу. Ноша показалась Виктору тяжелее, чем раньше, видимо намокла от дождя, низ периодически чиркал по асфальту.

В подворотне кто-то прошлепал босыми ногами по асфальту. В темноте не разглядеть, света фонарика Торпеды было недостаточно, чтобы рассеять мрак.

Торпеда выждал некоторое время, но звук не повторился. Тогда он дал знак двигаться дальше, пошел первым, преодолевая очередной отрезок пути. Спустя несколько секунд за ним двинулись и Борхес с Куликовым, схватив покрепче мокрый брезент.

Черные тени рванулись из темноты столь стремительно, что Виктор даже не успел понять, кто это и сколько их. Мысленно благодаря сержанта-легионера, вбившего в него необходимые сейчас рефлексы, Куликов начал стрелять даже раньше, чем смог подумать об этом. Приклад толчками бил в плечо, слепило пламя, вылетающее из дула. Сделав несколько коротких очередей, Виктор перекатился в сторону, уткнувшись боком в мокрую ткань, в которой лежал солдат. Бросил быстрый взгляд назад.

Торпеда, припав на колено, всаживал пулю за пулей в нечто, корчащееся в метре от него. Существо походило на здоровую лохматую собаку с вывалившейся изо рта кишкой. Вот только кишка эта билась у самых ног Торпеды, сально поблескивая в блеклом свете нагрудного фонарика инсайдера, царапая асфальт щетинками-крючками. Борхес сидел на корточках спиной к товарищу и менял магазин в автомате, шевеля губами в беззвучной молитве.

Все это Виктор успел заметить за тот короткий миг, пока оглядывался. Пахнуло аммиаком, по волосам прошла струя теплого воздуха. Брезент с телом солдата дернулся, его медленно стало тащить по асфальту. Виктор привстал, вскинул автомат, пальнул в темноту. Выбросил вперед руку, мертвой хваткой вцепился в ткань кокона, не давая уволочь его в подворотню. Одно дело, когда враждуют люди, но совсем другое, когда над человеком хочет надругаться непонятная тварь. Всю абсурдность этой мысли Куликов еще не осознавал, но из чистого упрямства не собирался отдавать Медузе ничего.

Кокон с каким-то механическим упорством пытались утащить в темноту. Виктор понимал, что еще немного – и не удержит ускользающую из пальцев ткань. Он сел на асфальт, уперся каблуками в какую-то трещину в покрытии дороги, поднял руку с автоматом. Пальцы левой руки уже практически разжались, острая боль стрельнула до предплечья от сорванных ногтей. Сжав зубы, Виктор направил ствол оружия в сторону, где должна была находиться впившаяся в брезент тварь. О прицельной стрельбе речи не шло, но попасть Куликов все же надеялся.

Автомат дернулся, исторгнув очередь из трех пуль, дуло увело вверх. Левая рука не выдержала, пальцы разжались. Кокон с шелестом поехал по асфальту, увлекаемый существом.

– Черт! – Виктор не сдержался, начал вставать. Тут его словно со всей дури ударили бейсбольной битой по спине, хлестко, с оттяжкой. Из легких выбило воздух, в глазах вспыхнуло от боли. Куртка затрещала, Виктора дернуло назад. Рядом хлестала по асфальту кишка, прямо на него большими прыжками неслось лохматое чудовище.