— Пошли…

Идти и правда оказалось недалеко — через два квартала обнаружился четырехэтажный дом, вокруг которого были набросаны бутылки, банки, обертки — весь мусор, который оставляет за собой неаккуратный человек, не заботящийся о том, что ему тут жить дальше.

Впрочем, для России это абсолютная беда — во все времена находятся уроды, которые загрязняют пляжи, где купаются люди, площадки в лесу, куда приезжают на пикники, и просто тротуары — бросить окурок или бутылку из-под пива не считается чем-то предосудительным. Ну а если знаешь, что завтра сюда придут китайцы, нагадить как можно больше — дело святое. По крайней мере, так считали обитатели дома с вывеской «Гостиница. Двадцать четыре часа».

— Мы дальше не пойдем. Мы тут останемся, — заявили девушки, — на первом этаже у них штаб, а на третьем мы все жили. Сегодня нас забрали с собой, чтобы удобнее было обслуживать тех, кто в рейд пошел. Они так называют это дело — «пойти в рейд». Это значит — спереть где-нибудь хороших вещей и продуктов, а то поймать кого-нибудь. Если парни — можно к себе взять боевиками. А если девчонки — шлюх из них сделать. Вот так и нас поймали. Там все уроды, если не будешь уродом, башку прострелят. Позавчера Седой двух пацанов пристрелил. Над Катькой издеваться стали, все смеялись, а они возмутились и сказали, что так только уроды делают. Новые пацаны. Только пришли к нам. Седой их пристрелил. Бросил вон там, в канализацию. Хорошие парнишки, нас не мучили.

— Ну что же… пошли… — вздохнул Слава, — твои все левые, мои правые. Работаем!

Они спокойным шагом направились к дверям гостиницы. Как и ожидалось, их тут же заметили, хоть шайка и не была военизированным подразделением, но выставить кого-то на вахту догадался бы любой мало-мальски разумный человек. Седой идиотизмом не отличался, а значит, возле входа дежурили двое — один с помповым ружьем, другой с ободранным калашниковым видать, изъятым из недр военкомата или же отобранным у милиционера.

Боевики подняли стволы, но не успели ничего спросить, сделали лишь шаг навстречу пришельцам. Сверкнули две вспышки игловиков, и бандиты упали с выжженными мозгами, даже не успев сообразить, что умирают.

Дальнейшее продвижение Славы и Леры по этажам не представляло ничего интересного и впечатляющего — кто-то выглядывает из дверей — вспышка, труп. Спит в своей комнате — вспышка, труп. Ни одного лишнего движения, беготни и суеты — просто некому было бегать и суетиться. Лазер не вызывал звуковых эффектов, не вспыхивал, как световая граната. Его луч бил точно, только в комнате, где все происходило, создавался эффект, будто мелькнула слабая фотовспышка.

Девушки оказались там, где и сказали провожатые — на третьем этаже, в большой комнате, ранее служившей пристанищем то ли для дальнобойщиков, то ли для гастарбайтеров — тут стояло десять кроватей, и на пяти из них спали девчонки от четырнадцати до двадцати лет. А может, и моложе. Из-за слоя косметики и невозможных шлюховатых тряпок, которые на них были надеты, разобрать настоящий возраст оказалось невозможно.

Прежде чем вывести девушек из комнаты, Слава и Лера прошли всю гостиницу до самого верха, заглянули в каждую комнату и выжгли всех, кто там был, не разбирая, что они сделали, почему — заставили их или они случайно попали сюда и зверствовали лишь по принуждению. У каждого человека есть выбор. Даже в концлагерях не все становились надзирателями, не все на оккупированных фашистами территориях делались полицаями. Каждый сам кузнец своего счастья. Или несчастья.

Завершив свое «дело», занявшее около сорока минут, пришельцы спустились в комнату, где лежали и сидели девушки, испуганно и бессмысленно смотревшие на странную пару.

Вывести их из гостиницы стоило трудов — некоторые даже не понимали, чего от них хотят, и считали, что их собираются снова насиловать. Нижнего белья на девицах не было вообще, а короткие юбки с трудом прикрывали ягодицы.

Закрыв глаза и закусив губу, Слава запретил себе думать о происходящем — он, как автомат, совершал убийства, потом так же автоматически выталкивал девушек из комнаты, стараясь не замечать тяжелого запаха, идущего от них, — видимо, все они давно не мылись. Вячеслав старался не замечать также запаха крови и дерьма, который наполнил гостиницу — канализация не работала, воды не было, да и от некоторых из убитых исходил смрад.

Выйдя из гостиницы, он с удовольствием вдохнул свежий воздух и никак не мог надышаться — даже вонь от помойки рядом со зданием уже не воспринималась так остро. Глянул на небо — оно было еще темным, до рассвета оставалось несколько часов. Осмотрев группу девушек, прижавших руки к груди и трясущихся на ночном ветерке, приказал:

— Снимите одежду с трупов — окоченеете! Ну, быстро! У нас нет времени с вами возиться!

— Я не могу с трупов! — пискнула одна из девчонок, на вид семи-восьмиклассница, с ужасом вытаращилась на чужаков, присела на корточки и съежилась в комочек. Другая девушка, постарше, презрительно плюнула и зашагала к лежащим у входа убитым охранникам:

— Дура! Они тебя не укусят! Так и будешь без трусов шататься? Снимаем с них штаны, они им ни к чему! Трупы ей не нравятся! А когда они тебя драли, нравилось? Пошли, девки!

Через двадцать минут вся группа была одета в мужские штаны, куртки, слишком длинные, так что пришлось подвернуть рукава и штанины. Часть девчонок побоевитее похватала пистолеты — держали они их неуверенно, но решительно, и видно было, что теперь девушки постараются не дать себя в обиду. Лера внимательно осмотрела группу и с сомнением спросила: