Откровенно говоря, что предсказания хироманта украинца оказались пророческими. Одни были освобождены из трудовых лагерей через 9 лет а другие через 10.

Вот и ночь пришла и принесла свободным людям отдых и спокойный сон а у нас в полуразрушенном заводе, нет ни спокойного сна, ни душевного покоя. Наоборот она была для нас очень тревожной и опасной, ибо мы ждали чего то страшного, что для некоторых и было действительным — их не стало. Ночь мы провели без сна, кто сидя, кто полулежа, шопотом разговаривая, а кто просто без цели шагал взад и в перед, стараясь найти покой в усталости.

От пищи отказались многие. Ожидали рассвета и нового удара безжалостной судьбы. Вот и утро. Рассвело. Неприветливо смотрит на нас природа чужой страны, а люди, если можно назвать их так, советские солдаты, окружающие нас, как звери пожирают нас глазами и сулят нам в будущем очень многое: и пули, и веревку, и тюрьму и голодную смерть в сибирских лагерях.

Вдруг слышим заорал, завизжал женский голос. Все, как по команде повернулись в ту сторону и поспешили туда и видим картину: красноармейка с пеной у рта набросилась на одного из наших, награждая его отвратительнейшими эпитетами, называла его изменником родины, орала «повесить ого, расстрелять, он не достоин быть моим братом». В действительности он и был ее братом, но убежал от советов в казачий корпус и воевал против своих красных владык.

Посмотрел брат на свою разъяренную сестру красноармейку и сказал: «Сука ты…. Гробовщица Родины». Отвернулся и не стал больше ее слушать.

Вот подошли автомобили и увезли ген. П. Н. К раснова с его штабными офицерами в неизвестном для нас направлении. За нами подошли железнодорожные вагоны, погрузили нас и замкнули двери.

Сигнал. Заскрипели буферные пружины и паровоз потянул свою клажу по рельсам железной австрийской дороги, проходящей через леса, поля и горы. Не всем удалось выехать, как нам думалось, а как передавали жители окрестностей Юденбурга.

Завод фактически был разбит, уцелели только топки и трубы а потому работ там не могло быть никаких, но к великому удивлению завод начал яко бы работать. Задымились трубы, которые из своих утроб выбрасывали массу черного дыма и от этого дыма по всей окрестности, к большому ужасу людей, распространялся смрад горелых человеческих тел. Дым из заводских труб выходил довольно продолжительное время.

Из этого смело можно вывести заключение, что более опасные для красных офицеры были выделены в отдельную группу и, после отхода поездов с офицерами, были расстреляны, а их тела брошены в топки. И так, красные палачи не смогли скрыть свои зверские расправы над обезоруженными офицерами. Если бы нашлась такая смелая власть, то она бы свободно могла открыть эти страшные злодеяния кровожадных московских приспешников и через печать довести до сведения всему миру, что на свете есть звери в образе человека, т. е. двуногие чудо-звери.

Красный дракон наслаждался муками свободолюбивых борцов, отнимая им жизни и тела их сжигал в топках, чтобы скрыть следы ужасов. На последнее они способны, а жителей Юденбурга отравляли дымом горевших человеческих тел. О, англичане, англичане да будет и вам так.

В товарных вагонах тепло и ужасно тесно. Приходилось большую часть времени стоять, а не лежать или сидеть. У всех лица довольно угрюмые, и на чем то сосредоточенные. Кто тоскует молча, кто разговаривает, стараясь время убить, кто развеселяет себя и других а кто с горя и песни поет, но всех беспокоит одна и та же мысль: как избежать жестокой расправы. Некоторые офицеры предложили скрыть свои офицерские чины и записаться рядовыми. Один из офицеров Войск. Старш. К… громогласно заявил: «Кто скроет свой чин я первый его выдам».

После такого заявления все сразу приуныли и сделалась полная тишина, и только монотонный стук колес на стыках рельс, в вагоне нарушал воцарившуюся тишину, но слегка убаюкивал переутомленных физически, голодом и душевными переживаниями несчастных жертв.

Нас довезли к железнодорожной станции города Граца.

Наш поезд стоит на железнодорожной станции. Вечерние сумерки уже окутали окрестности города. Поезд остановился после неприятного скрипа ржавых пружин, стука буферов и нескольких довольно чувствительных толчков, от которых несчастные жертвы, подобно морскому прибою, ударяющему о береговые камни, волнообразно ударялись о стены скотских вагонов.

Звенят и скрежещут отмыкаемые замки и со скрипом открываются двери. Слышна команда: «Вылетай пулей». Выскакиваем из вагонов.

Из мрака выглядывают силуэты советских солдат, построенных густыми шпалерами вдоль дороги к тюрьме. Всматриваясь в солдат, мы увидели, что они были вооружены винтовками, автоматами, пулеметами, ручными гранатами на поясах. Уверен, что где то вблизи находились орудия и танки. К сожалению, была темная ночь и мы всего не могли видеть.

Все это было приготовлено против обезоруженных казачьих офицеров. О, какую большую честь советы оказывали нам? Как они боялись нас? Какими опасными врагами мы являлись для «красного рая?»

Построились в походную колонну и двинулись к тюрьме.

Выкрики угроз, площадной ругани превратились в сплошной звериный рев, который доносился к нашим ушам со всех сторон от красных солдат и красноармеек. Последние визжали в темноте подобно диким зверям и домашним животным. Площадная ругань и гнусные предложения наполняли ночной воздух, нарушая ночную тишину и ночной покой жителей чужого города.

Какое то тяжелое чувство овладело мной. В груди, что то мешало мне свободно дышать. Невольно напрашивается вопрос: За что, за что все это? — за то, что жертвенно любили свою Казачью Родину и жертвовали всем, что имели, отдавая свою жизнь, защищая не только свой Казачий Край, но и всю Империю Российскую.