Он почувствовал, как она кивнула.

— Абсолютно. Поэтому нет ужасных звуков.

— Если никого нет дома, может быть, нам лучше тогда уйти? — предложил Филипп.

Сатина сказала, что это прекрасная мысль.

— Попробуем еще раз прийти в эту же ночь? — спросил Филипп, когда они снова стояли по другую сторону калитки из кованого железа.

Сатина покачала головой:

— К нам придут гости, помнишь? Придется подождать.

Филипп бросил взгляд на черную церковь, которая замерла, как тень, в вечной темноте ночи.

— А мне это даже лучше. Мне кажется, я не мог бы заставить себя сразу пойти туда еще раз.

— Если тебе страшно сейчас, то подожди, что будет, когда тюстер вернется. Вот это страшно так страшно! — Сатина посмотрела на свои наручные часы. — Надо идти домой. Если я не буду пылесосить, когда папа вернется, он посадит меня под домашний арест на целую неделю. Пока, Филипп!

Под ее плащом начали расправляться крылья, и Сатина уже приготовилась взлететь, когда Филипп остановил ее.

— Сатина?

— Да. В чем дело?

— Ты была… — начал он, но остановился. — Вчера была… Ну, я хочу…

— Филипп, у меня не целая ночь впереди. В чем дело?

— Ничего. — Он покачал головой. — Забудь про это.

— Иногда, Филипп, — сказала она и улыбнулась — ты бываешь очень странным. Пока!

Она взмахнула крыльями и вскоре превратилась в маленькую точку над деревьями парка.

— Ты была вчера с Азиэлем? — прошептал Филипп, наблюдая, как точка исчезает в темноте.

Филипп покосился на церковь, которая смотрела на него своими пустыми глазницами, и тоже отправился в путь.

Филипп брел потихоньку, куда глаза глядят. Ему не хотелось возвращаться в Замок, у него было ощущение, что для него уже заготовили кучу заданий, которые надо выполнять.

Вот так он оказался возле огромных ворот у входа в Преисподнюю. Ворота как раз были открыты.

Петли гигантских ворот скрипели в ночи. Вошла группа испуганных грешников, которых тут же загнали кнутом в большое здание, откуда доносились звон и стук. Через пару секунд грешники вышли из дверей на другой стороне в гремящих цепях и тяжелых кандалах.

Филипп подбежал к воротам и увидел привратника Драная Борода, который стоял в дверях своего дома и что-то чиркал в большой книге.

— Привет, Драная Борода! — крикнул Филипп. Демон посмотрел на него поверх очков.

— Уж не Филипп ли это? — воскликнул привратник и обнажил в радостной улыбке желтые крокодильи зубы. Он помахал рукой: — Иди сюда, мой мальчик! Старик Драная Борода рад повидаться с тобой!

— Эти петли хорошо бы смазать, — сказал Филипп, стоя около черного дома.

Он кивнул в сторону гигантских ворот.

— Регулярно смазываем Кипящим маслом. Но это не помогает. Напротив. — Драная Борода сдвинул очки на лоб. — Видишь ли, это не петли скрипят. Это кричат грешники, которые сидят зажатые в петлях. Шантажисты и другие тому подобные мерзавцы. Они там, как между молотом и наковальней. Их не видно, но зато слышно.

Демон отложил книгу, сунул перо во внутренний карман и с облегчением вздохнул:

— О-ох, конец работы. Я только что впустил последнюю группу. Восемь банкиров, три политика и еще один, продавший душу Дьяволу. Послушал бы ты, как они рыдали, Филипп. Если бы мне давали по одному грошу за каждую просьбу о прощении, которую я слышу, я был бы очень зажиточным демоном. А теперь закроем ворота, пока кому-нибудь из тех, кто тут внутри, не пришла в голову хорошая мысль. Хочешь попробовать?

Драная Борода отступил в сторону, и Филипп увидел ржавую ручку в стене слева от двери. Она была обращена вверх, и маленький рисунок показывал, что ворота открыты. Ниже был рисунок, который показывал положение, когда ворота закрыты.

— Нажми на ручку, и все пойдет само собой, — объяснил Драная Борода.

Филипп обхватил ручку. Она была тяжелой и сначала не подавалась. Только когда он навалился всем своим весом, ему удалось сдвинуть ее в самое нижнее положение.

Пауза продлилась примерно три секунды. Потом ворота Ада начали движение. И теперь, уже зная, он это услышал, притом очень отчетливо. То, что он принял за скрип петлей, было в действительности криком людей.

— Хорошо пошло, — сказал Драная Борода и похлопал его по плечу, когда ворота с грохотом закрылись. — Толковый ты парень. Можно предложить гостю чашечку чая из чертополоха? Пиво, к сожалению, кончилось.