Нам повезло, авось не подвел. Лишь один раз далеко в стороне мы увидели прогал в сосновых кронах. И снова мы шагаем по серебряным папоротникам.

Вот впереди сверкает река, и мы выходим на невысокий, но крутой обрывчик, заросший маленькими елочками. Река лежит перед нами антрацитово–черная, неподвижная, лакированная. Лунный диск плавает на ее поверхности. Смутное небо сводом перекрывает вышину. Мне дико и неуютно.

Танька выводит меня к тому месту, где раньше стоял Багарякский мост. Мост сгорел много лет назад, но из воды еще скалятся черные, изуродованные сваи.

— Нам на тот берег, — говорит Танька.

— Полетим? — с готовностью спрашиваю я.

— По мосту пойдем, — отрезает она.

— А ведь моста–то и не хватает…

— Дурак! — злится она. — Смотри!

И в воде я вижу отражение моста — подгнившие бревна, разъехавшиеся доски настила…

— Смотри на отражение и иди, — поясняет Танька.

Мы робко, шатко, глядя под ноги, всходим на мост и продвигаемся над рекой.

Выйдя на берег, по обветшалой дороге сквозь чахлый ельник поднимаемся в гору. Скелеты деревьев то и дело пересекают наш путь. Чаща вокруг тесная, непролазная, спутанная, страшная. Местами она пробита белыми, с поволокой, валунами, которых встречается все больше и больше, и они мерцают и искрятся изломами.

— Дорога поднимается, близко Камень Старик, — говорит запыхавшаяся Танька. — От греха давай–ка в леc…

Она бросается в дебри неожиданно быстро, и я метаюсь вслед за ней, ощутив удар ужаса по нервам.

Мы сидим в яме, укрытой черными елками, и глядим на светящуюся, бледную дорогу. Дорога остается пустынной и чуть туманной.

— Ладно, вылезаем, — говорит Танька минут через пятнадцать. — Что–то их нет… Может, вымерли все, популяция–то маленькая… Дело в том, Маза, что по дороге вдоль Камня Старика бродит стая волков… Их ни много ни мало, а ровно девять… С ними не справиться, от них не убежать… Надо не бояться и спрятаться в лесу…

Дорога ведет нас дальше, виляет и наконец выводит на перевал, над которым вздымается блистающая отвесная скальная стена. Она клином сходится в вышине. Мы видим неровные изломы закраин и багровую растительность на гребне.

— Это и есть Камень Старик, — говорит мне Танька и у его подножия сворачивает с дороги в валунные россыпи. — Раньше он назывался «Три креста» и считался чудотворным. Эти кресты были начертаны в память о трех похороненных здесь колдунах. Но потом Багаряк опустел, и о камне все забыли. Когда в Лучегорске построили мебельную фабрику, то прокладывали дорогу на лесоповал и часть камня взорвали. С тех пор он и осерчал на людей. Лесовозы с мертвыми шоферами приезжали, волки появились… А сам он после взрыва, почему его так и называют, стал походить на старика… Вот оглянись.

Я оборачиваюсь и на фоне темно–синего беспокойного неба вижу четкий, мощный, черный силуэт огромного старика в колпаке, с бородой и клюкою. Старик стоит над лесом и глядит туда, где далеко–далеко осталась биостанция.

Дальше мы прыгаем по каменной осыпи, цепляясь за торчащие кое–где тонкие сосенки и березки. Потом Танька стаскивает меня в узкое ущелье, где мы идем минут пять, и дорогу нам преграждает рухнувший утес.

— Закрой шары и иди за мной, — говорит Танька и берет меня за руку. — Без разрешения открывать не смей, понял?

Я зажмуриваюсь, и она свирепо тащит меня вперед. Я почти бегу, то и дело спотыкаюсь и чуть не падаю. Наконец моя рука выдергивается из ее лапши. Я делаю несколько шагов, останавливаюсь и окликаю Таньку:

— Тань, ты где?.. Можно открывать глаза?..

Она не отвечает, и я открываю глаза. Меня прошибает ужас — я стою по горло в абсолютном камне. Я дергаюсь, вою, но власть монолита беспредельна и нерушима.

— Закрой глаза, идиот! — кричит откуда–то Танька. — Говорила же!.. Закрой и иди!..

Я до хруста зажмуриваюсь и рвусь вперед. Я иду, иду, и Танька хватает меня за штормовку.

— Отбой, — говорит она. — Ты его прошел. Смотри.

И я смотрю. Мы находимся на вершине горного склона, вокруг во мраке расстилается лес, а у подножия горы зияет круглое озеро.

— Вот она, Великая Дыра за Багаряком, где находится Источник Времени, — тихо и торжественно произносит Танька.

Мы начинаем осторожно спускаться.

— Для зелья наберешь фляжку. Там как раз примерно миллион лет будет, — распоряжается Танька. — Только не вздумай пить, концентрация чудовищная, станешь бессмертным…

— Плохо, что ли?..

— Кретин! — сатанеет Танька. — Тут один в прошлом году решил стать бессмертным и искупался. Пошел на дно, как колун. Сейчас его здешние Прошлогодним Утопленником зовут. Будет утопленником до конца света… Так вот, Маза, воду даже не трогай. Брось фляжку на веревке. А если намочишь чего — обязательно суши, понял?

— Понял, понял… — бурчу я.

От озера веет ледяным холодом. В тучах над ним держится круглое окно, там горят звезды. Берега озера каменные, а дальше начинается черный лес.