На физике и психологии он клевал носом.

— Что хотел от тебя маленький Маквей? — спросил Колин на перемене перед английским.

— Ничего особенного, — солгал Ник, снова повинуясь необъяснимому порыву защитить Эдриана. И себя самого, конечно, заметил он мимоходом. — Так, потрепаться.

Колин как будто остался доволен ответом, хоть и поднял снова скептически брови. Ну да ладно. Ник не обязан давать ему отчет, вовсе не обязан, даже если тот корчит из себя блюстителя правил, тупица.

На какой-то миг при упоминании имени Маквея Эмили обернулась и испытующе, почти презрительно посмотрела на Ника. Почему же все так внезапно изменилось?

Вдруг он понял. Конечно, Джеми наверняка рассказал ей, что Ник за эти дни также присоединился к обладателям одиозного DVD. Так что она могла вычислить, зачем он вчера ей звонил, и понять, что это не имело ничего общего с телефонным номером Эдриана. Черт. Почему Джеми не мог просто держать язык за зубами?

Мистер Уотсон вошел в класс со стопкой книг под мышкой. Он окинул аудиторию испытующим взглядом, и Нику показалось, что, пересчитывая пустовавшие места, учитель понимающе кивнул.

— Как ваши дела? — спросил он и не удовлетворился нестройным бормотаньем, заменившим ответ. — Шестерых учеников нет, если я не ошибся. Вы знаете, по какой причине? В других классах тоже много заболевших, но, по словам школьного врача, никакой эпидемии гриппа не разразилось, не свирепствуют и желудочно-кишечные инфекции.

— Я не в курсе, — сказал Джером.

— Но на прошлой неделе ты один день проболел, не так ли? Что же именно с тобой было?

Ошарашенный Джером умолк.

— Голова болела, — сказал он, немного подумав.

— Голова болела, так-так. За выходные, наверное, ты поправился?

— Конечно.

— Тогда достаем книги. Надеюсь, вы прочли сонет номер восемнадцать, как было задано. «Shall I compare thee to a summer's day…» [14]

Они принялись рыться в сумках. Ник, конечно, позабыл даже глянуть на стихотворение и надеялся, что Уотсон его не вызовет. Молниеносно разобраться с этим сонетом он сегодня не мог — голова была как в тумане.

Крик пронесся по классу, словно кого-то ударило током, и все вздрогнули, как от выстрела. Аиша трясущимися руками закрывала рот; лицо ее побледнело, казалось, что она сейчас упадет.

— Что случилось? — Мистер Уотсон, испуганный не меньше остальных, поспешил к ней, чтобы вывести из оцепенения. Девушка торопливо вырвала что-то из книги и смяла в руке.

— Ничего, — быстро сказала она. — Показалось, я паука увидела. Уже все в порядке. — Дрожащий голос и выступившие в уголках глаз слезы, которые она поспешила смахнуть, выдавали ее ложь.

— Ты можешь показать, что у тебя в руке? — Мистер Уотсон, не колеблясь, подошел к Аише.

Она молча покачала головой. Слезы все сильнее катились по ее щекам.

— Пожалуйста, Аиша. Я хотел бы тебе помочь.

— Но ничего же не случилось. Я просто испугалась, правда.

— Покажи.

— Не могу.

Мистер Уотсон протянул руку.

— Это останется только между нами. Обещаю.

Но Аиша все так же упрямо отказывалась.

Мистер Уотсон изменил тактику — он оставил Аишу в покое и обратился к классу:

— Аиша не хочет говорить о том, что ее так задело, но, может быть, это сделает кто-то из вас? Вы помогли бы ей в том случае, если она обязана молчать по причинам, которых я не знаю. — Он всматривался в каждого из учеников. — Мы коллектив. Если у одного возникают проблемы, остальным не должно быть все равно.

Поначалу никто ему не ответил. Класс держался на редкость тихо, слышалось только, как всхлипывает Аиша. Грег протянул ей бумажный носовой платок, и она взяла его, не поднимая глаз.

— Может, у нее всего лишь критические дни, — брякнул Рашид.

То здесь, то там раздались отдельные смешки.

Рашид ухмыльнулся:

— Может же такое быть.

Мистер Уотсон долго смотрел на него, не произнося ни слова, пока Рашид не потупил взгляд. Только сейчас Ник понял, почему некоторые девочки перед английским подрисовывали губы.

— С моей стороны было бы глупо расспрашивать вас, — констатировал учитель, — но справедливости ради хотел бы сообщить: я приложу все силы, чтобы выяснить, что так расстроило Аишу. Я очень надеюсь, что никто из вас не имеет к этому отношения.

Он уселся за учительский стол и раскрыл книгу.

— Рашид, прочитай нам, пожалуйста, сонет номер восемнадцать, а потом расскажи, что ты думаешь о прочитанном. Хотя после твоего объяснения, прозвучавшего сейчас, я вряд ли могу ожидать, что услышу что-то другое.