– Боюсь, я все еще плохо себя чувствую. Мы можем продолжить наш разговор позже?

Анаис произнесла то, что твердила каждый раз, когда боялась разочаровать Гарретта и приходила в ужас при мысли совершить нечто, в чем не была до конца уверена, чего не так уж и хотела. Какой женой она стала бы для Гарретта? Да, они делились друг с другом самым сокровенным, и Гарретт, связанный узами чести, считал долгом джентльмена сделать ей предложение. Он хотел жениться на Анаис, несмотря на то что она никогда не предлагала ему больше, чем свою дружбу и благодарность за попытки облегчить боль от измены Линдсея.

Накрывая Анаис одеялами, Гарретт поднялся с кровати, поцеловал ее в макушку и ласково провел пальцем по ее щеке:

– Я всегда рядом, Анаис. Никогда не забывай об этом.

– Ты очень добр и хорош со мной, – отозвалась она, с улыбкой глядя на его расстроенное лицо.

– Но недостаточно хорош, по-видимому.

Наблюдая за отошедшим от кровати Гарреттом, Анаис последними словами ругала себя за то, что причиняет ему боль. Ей следовало согласиться выйти за него замуж, проявить признательность за то, что он желает видеть ее своей супругой, что хочет совершить такой благородный поступок. Но она не могла перестать думать о том, что если бы…

– Доброе утро, соня, – окликнула Энн, выглянув из-за двери. И тут же остановилась как вкопанная, заметив в комнате Гарретта и Роберта. – О, прошу прощения, я помешала?

– Ничуть, леди Энн, – любезно отозвался Роберт. – Я как раз заканчиваю свой визит к вашей сестре. Как и следовало ожидать, мой брат беспокоился за нее и желал лично убедиться в том, что с ней все в порядке.

Учтиво кивнув, Гарретт вышел из спальни. За ним последовал Роберт, закрывший за собой дверь.

– Самое время тебе проснуться! – улыбнулась Энн, направившись к постели Анаис. – Сегодня ведь рождественское утро. И ты, разумеется, не собираешься весь день валяться в кровати!

Анаис и забыла, что наступило Рождество. Энергично тряхнув головой, она попыталась очистить сознание от окутавшего его тумана.

– Лорд Реберн вернулся домой, как ты знаешь, – смущенно промолвила Энн. – Он все время справляется о тебе, фактически почти каждый час.

Анаис поморщилась от яркого света, струящегося из окон, и увидела очертания узких плеч сестры, выделявшихся в лучах солнца.

– Папа пострадал, у него серьезная рана на голове, но доктор Миддлтон заверил нас, что он окончательно поправится. Мама сидит у его постели, даже сейчас. Он спрашивал о тебе. Он чуть не обезумел при мысли о том, что ты оказалась в западне в своей комнате.

Анаис откинула одеяла и, стараясь обрести равновесие, оперлась рукой о деревянную стойку кровати.

– Я должна его увидеть.

– Позже. – Энн ухватила ее за талию и крепко обняла, укладывая обратно. – Сначала ты должна позаботиться о самой себе. Ты ничего еще не ела. Должно быть, умираешь с голоду!

Анаис почувствовала, как к горлу подступила тошнота, обычно сопровождавшаяся головокружением, и испугалась, что ее лицо приобрело мертвенно-бледный зеленый оттенок.

– Боюсь, прямо сейчас мне не до еды.

Энн пронзила ее озадаченным взглядом:

– Ну разумеется, ты должна хотеть есть. Ты почти ничего не ела вчера, а сейчас уже полдень. Тебе стоит по крайней мере перекусить тостом и яйцом в мешочек.

Представив текучий яичный белок и жирный яркий желток, Анаис ощутила новый неудержимый позыв к рвоте. Ее вывернуло наизнанку в ночной горшок, который поспешила подставить Энн. То немногое, что оставалось в желудке Анаис, хлынуло из нее с удвоенной силой, и к тому моменту, когда мучительный приступ закончился, во рту остался лишь горький привкус опийной настойки, ложку которой Роберт влил ей в горло прошлой ночью.

– У тебя ужасный цвет лица, Анаис. Милая, ты такого же оттенка желтого воска, как и лорд Уэзерби, – пролепетала сестра, забирая ночной горшок из дрожащих рук Анаис. – Ты не поверишь, но глаза у него желтые, как лимоны!

– Не сейчас, – прошептала Анаис, вытирая рот полотенцем, которое протянула ей Энн. Анаис не хотела слышать ни малейшего напоминания о том, что теперь они обязаны отцу Линдсея пищей и крышей над головой. Ей нужно было многое обдумать. Как, например, подготовиться к встрече с Линдсеем – первой встрече с той ужасающей ночи на маскараде? Как не выдать ненароком тайну, которую она так настойчиво держала при себе?

Нет, оставаться здесь было слишком опасно. Пребывание в этом доме, под одной крышей с Линдсеем, угрожало не только ее тайнам, но и ее сердцу. Несмотря на все, что произошло между ними, это проклятое сердце все еще билось для него. Ну почему оно не могло биться для Гарретта? Тогда все было бы намного проще. Но ничего и никогда не могло быть простым, если дело касалось Линдсея.

Анаис боялась, что так будет для нее всегда. Она была из тех, кто влюбляется раз и на всю жизнь, и эта любовь навечно принадлежала Линдсею. Так все еще и было, независимо от того, как сильно Анаис желала иного.