Шрифт:
– Здравствуй, Лина.
– И ты тоже...
– Ответила та тихо.
– Отец...
Родерик дернулся от этого откровения.
– Нам надо о многом поговорить.
– Да.
Мужчина протянул руку и девушка взяла ее. Они моментально растаяли в воздухе. Командир каравана рванул горло мантии.
"Демон!!!" - Оглядел своих и понял, что все одаренные это тоже поняли.
Парой десятков километров севернее на берегу небольшого заболоченного пруда проявились две фигуры. Рыжий крупный мужчина посмотрел на стоящую напротив девушку с волосами несколько другой расцветки, но не сумел поймать ее взгляда. Повисла неудобная тишина.
– Прости.
– Выдохнул он наконец.
– За что?
– Равнодушно ответила она, по прежнему глядя в сторону. Развернулась и, подойдя к берегу присела на корточки, прикоснувшись перчаткой к поверхности. несколько мальков метнулись в стороны.
– За то, что я не был тебе отцом.
– Тихо ответил Гаав.
– За то, что меня не было рядом когда ты болела, за то, что забывал о твоих днях рождения и не был на твоем первом сентябре. За то, что когда ты пыталась со мной поговорить - уходил и за то, что когда ты пыталась привлечь мое внимание теми глупыми поступками - я ничего не понял. Прости меня, Лена.
– Той девушки больше нет, Дракон Хаоса.
– С грустью произнесла волшебница.
– Как нет и ее отца, матери и младшей сестры. Мы - не они. Я - не она. Я - Лина Инверс, Великая волшебница четырнадцати лет отроду, дочь Демона-Лорда и Аватары Мертвого Светлого Бога, умудрившаяся остаться при этом частично человеком. Помни об этом, когда говоришь. Отец.
– Я понимаю это, дочка. Но я прошу прощения не столько у той, кем ты стала, сколько у той, кем ты была.
– Допустим, я скажу, что прощаю тебя. Тебе будет легче?
Демон замер, задумавшись, а потом покачал головой и грустно сказал:
– ...Нет. Мне не будет легче, ведь я не могу изменить прошлое, не смогу не сделать уже совершенные ошибки. Я только могу надеяться на то, что ты позволишь мне попробовать исправить уже совершенное, дашь возможность действительно стать отцом тебе.
Лина молчала водя пальцем по испаряющейся от прикосновения воде. Ее отец стоял сзади и с болью смотрел на нее.
– Знаешь, отец, я всегда гордилась тобой. Настоящим боевым офицером, кавалером орденов и медалей. Я уважала тебя. Я помню как на тебя смотрели ребята из твоей группы. С восхищением, любовью и уважением. Ты стал для них вторым отцом. А у меня не было даже одного. Ты прав, тебя никогда не было рядом ни со мной, ни с мамой, ни с Амелией. Из-за тебя мама всегда ссорилась с бабушкой. Я подслушала кое-что. Скажи, это правда что ты не пришел, когда нас с мамой выписывали из роддома?
– Да...
– Глухо ответил демон.
– Значит правда.
– Кивнула девушка.
– Хорошо хоть вторую дочь не забыл.
– Лена... Лина... Прости меня, пожалуйста. Я... Я... Мне нет прощения... Я дурак... Променял семью на работу. Там я стал лучшим, но потерял тебя и почти - твою мать и сестру. Когда четыре года назад ты попала в больницу с... Из-за моего равнодушия, я тогда обидел тебя. Я был оскорблен твоим поведением, пока не задумался о его причинах. Когда же разобрался... Это было страшно. Я понял, что во всем что происходило дома был виноват сам. Сам разрушил семью. В тот день я не смог придти домой, не смог посмотреть вам в глаза. Это было трудно, но эта была моя ошибка и кроме меня ее никому было не исправить. И когда я пришел домой - то пришел другим человеком. Я решил спасти нашу семью, восстановить отношения. И я был счастлив, что мне это почти удалось.
– Я помню тот день.
– Мягко улыбнулась рыжая.
– Ты пришел без опоздания, предварительно позвонив. Мама была удивлена. И принес тот набор марок для коллекции Амелии. А после ужина не лег как обычно спать, но даже немного поговорил. А когда мы легли спать, ты долго говорил с мамой и плакал, прося прощения.
– Ты слышала?
– Да. Мне тогда еще было плохо и трудно засыпалось. А обезболивающее было в аптечке. Поэтому я оказалась свидетельницей вашего разговора. Стояла за закрытой дверью на кухню и слушала.
– Дочка...
– Он подошел и положил ладонь ей на плечо.
– Не надо, отец. Не надо. Ты ведь знаешь, что я была мертва почти минуту? Моя глупость, моя боль... Они привели меня... туда... Я хотела чтобы ты заметил меня, заметил нас, вспомнил. Но я помню твои слова, что ты сказал мне тогда, в палате. И они стоят между нами, отец. Тогда, ночью, когда я услышала ваш разговор с мамой, услышала как ты плачешь, я сказала себе, поклялась что не буду тебе мешать, наоборот, помогу. Я очень хотела простить, но не смогла. Я играла роль любящей дочери из благополучной семьи, хорошо училась, смеялась, радовалась за вас с мамой, была счастлива когда Амелия оттаяла... Но я, тогда, летом, я умерла.
– Лина, не надо, прошу тебя...
– Почему нет? Ты ведь хотел откровенного разговора, отец.
– Да, хотел. Знаешь, ты неплохо играла, но мы с мамой все видели и понимали. Нам было больно. Но ни я, ни она не знали как подойти к тебе. Как начать разговор. У Маши тогда стало плохо с сердцем.
– Я не знала.
– Мы скрыли это. Мы стали жить ради Амелии и надежды на то, что когда-нибудь ты очнешься.
– Не скажу, что вы не были неправы. Но это неблагодарный труд предсказывать будущее, которого не будет.