— Вы известны нам как очень опытный, несмотря на молодость, специалист, способный действовать высокопрофессионально в любых, даже самых непредсказуемых и сложных ситуациях. Причем действовать, не полагаясь на сложную технику или подсказки старших коллег.

Несмотря на явный официоз его речи, я вдруг почувствовала такую горячую приязнь к этому странному заведению на пятом этаже двухэтажного дома, что захотелось сказать в ответ что-то хорошее. Так высоко меня не оценивали даже во время практики в родильном зале, а ведь там действительно приходилось туго, недаром говорили, что я, словно мед мух, притягиваю к себе необычные и тяжелые случаи, ни одно дежурство не обходилось без крутых патологий, из которых ягодичное предлежание плода было мелочью, недостойной переживаний.

Но вместо благодарности, опрокинув в себя вторую стопку, я зачем-то поинтересовалась:

— Откуда вы знаете?

— Видели.

Где это они могли видеть? Уже ничему не удивляясь, я, кажется, поверила, что эти вот вполне могли присутствовать в родильном зале, когда было не до них. А может, сами рожали?

Сбитая с толку, задала дурацкий вопрос:

— А рожать-то кто будет?

— Дамы, облеченные властью и положением.

Ой е… только этого мне и не хватало! Роль наперсницы какой-нибудь принцессы Дианы не слишком привлекательна… Терпеть не могу папарацци и вполне способна откусить кому-нибудь ухо почище Тайсона.

— Мне бы шашку, да коня, да на линию огня… а дворцовые интриги — это все не про меня, — неожиданно вспомнила я Филатова.

— Странно, нам казалось наоборот…

— Что наоборот?

— Авантюризм — основополагающая черта вашего характера.

Это было то самое, но я почему-то заупрямилась:

— Нет, нет, что вы! Я совершенно белая и пушистая, просто впечатление произвожу такое.

Антимир рассмеялся, они переглянулись с Ивановым, и на этом аудиенция закончилась.

— Ну что ж, жаль, что мы не можем рассчитывать на вашу помощь. Надеюсь, вы понимаете, наш разговор не должен стать достоянием гласности даже среди ваших друзей. Благодарю за визит и прошу извинить за доставленные неудобства.

Честно говоря, я с трудом удержалась, чтобы не заорать, что согласна, но сказала совершенно другое. Из меня привычно поперло, небрежно кивнув на прощание, я так же небрежно заметила:

— Коньяк был недурен.

Антимир усмехнулся:

— Плохого не держим. Он из восемнадцатого века.

Я открыла рот, чтобы уточнить: «Откуда?!» — но дверь уже распахнулась, а Иванов ждал моего выхода в коридор.

Обратно меня снова вели длинными переходами, но вышли мы совсем в другую дверь, и лифт показал не первый этаж, а второй, при том что эти улица и двор оказались иными, а машина так и вовсе крутилась по всему городу, прежде чем вывезти меня к метро.

Мне надоела такая конспирация, и прощание вышло довольно сухим.

Тема спал на животе, зарывшись носом в подушку. Никогда такого не понимала: как он дышит? Правда, в этом есть свой плюс — не храпит.

Он спал, а я, проснувшись ни свет ни заря, сидела, сложив ноги по-турецки, и смотрела на бойфренда. В этом было сразу три странности, и все касались меня. Во-первых, разбудить меня в такую рань нельзя даже сообщением, что через четверть часа конец света, во-вторых, если я проснулась, Артем спать просто не имел права, в-третьих, терпеть не могу эту позу — ноги по-турецки. Но вот сидела…

Неужели это из-за вчерашнего визита черт-те куда? Я даже никому рассказывать не стала, чтобы не решили, что дуркую раньше времени, ведь 1 апреля только завтра.

Через полминуты размышлений — а дольше я сомневаться просто не способна, целая минута равнялась бы уже тяжелым раздумьям о смысле жизни и бывала только после затяжного праздника — решила, что жизнь подарила мне шанс сделать ее необычной, а я этим шансом глупо не воспользовалась просто из строптивости.

Пока перелезала через Тему (хотя вполне могла встать с другой стороны кровати), тот успел обругать меня толстой коровой, получить затрещину и заявление, что у него, козла, теперь будут только тощие клячи, потому как я от него ухожу навсегда! Когда одевалась после душа, приятель все же открыл один глаз и попытался уточнить, перепила я или недоспала.

Дверь в подъезд громыхнула от души. И плевать на спящих в воскресный день соседей! Оставался вопрос: куда идти, ведь найти дворик с загадочным флигельком я не смогу. Не оставалось ничего другого, кроме как отправиться по вчерашнему адресу, сообщенному в SMS-ке. Вдруг вспомню, как мы ехали?

Повернув из переулка, я сразу увидела ту самую машину и направилась к ней. Семь утра… воскресенье… а меня явно ждали. Иванов Иван Иванович спокойно вышел из машины и, пожелав доброго утра, открыл передо мной дверцу. Петрова внутри не было, но водитель поздоровался, как с давней знакомой.