Лавров отпустил побежденного и, выпрямившись, забрал у проводника браслет, после чего направился к молодой туземке, которая, обреченно опустив голову, ждала своей участи. Луму, распластавшись на земле, лежал неподвижно, скорее всего, не желая видеть того, как торжествующий победитель поведет его жену в отведенную ему хижину. Взяв женщину за левую руку, к удивлению всех, Андрей… закрепил на ее запястье талисман, после чего, тронув за плечо, знаком указал, чтобы она шла к своему мужу.

Никак не ожидавшее этого племя вновь громко ахнуло, и среди соплеменников тут же начались какие-то ожесточенные споры. Вскинув руку, Лавров по-русски громко крикнул:

– Тихо!

Услышав незнакомое слово, все тут же замолчали, а Андрей, обернувшись к «толмачу», знаком подозвал его к себе.

– Скажи им, что у нас считается позором брать женщину силой, вопреки ее желанию. По обычаям своего народа, я забираю себе оружие побежденного – этот нож. А луму скажи, что он храбрый и сильный воин, но не владеет тайными воинскими искусствами, которыми владею я, из-за чего и проиграл. Пусть больше никогда не заключает опрометчивых пари и не выставляет свою жену в залог.

Подойдя к мужу, женщина что-то ему сказала, после чего помогла подняться на ноги, и они пошли к одной из хижин. Среди их соплеменников вновь начался галдеж. Один из мужчин, стоявший невдалеке от Лаврова, неожиданно состроил пренебрежительную гримасу и язвительным тоном что-то выкрикнул в его сторону, сопроводив это оскорбительным жестом. Вероятнее всего, туземцы сочли, что чужак утратил силу из-за того, что у него теперь нет урте-каби. И тогда Андрей решил немедля доказать, что это совсем не так.

Шагнув к мужчине, он схватил его за руку и одним рывком заставил сделать вынужденный кувырок. После чего, без усилия оторвав нахала от земли, поднес его к костру и с размаху посадил на еще только начавшие разгораться с этого края дрова. Взвизгнув, тот, под громкий хохот соплеменников, умчался в темноту, отчаянно хлопая себя по дымящемуся заду руками, чтобы потушить загоревшийся саронг.

Проведя «показательную экзекуцию», через «толмача» Лавров уведомил племя, что дал талисман женщине, чтобы никто не посмел о ней плохо думать. А если кто-то считает его самого слабым и беспомощным, он готов один выйти с голыми руками против шести вооруженных воинов. Но желающих сразиться не нашлось, и страсти моментально улеглись. К Андрею подошли вождь с колдуном и о чем-то заговорили, указывая на женщин, с любопытством взирающих на чужеземца.

– Они говори, что ты – воина с неба, и что твой дети тоже стать сильный воина. Они давай тебе любой дева, всех, какой ты захотеть, и они роди от тебя много луму, – торопливо переводил проводник.

– Скажи им, что в моих краях есть женщина, которую я очень люблю, и что мне нужна только она одна, – выслушав его, развел руками Лавров. – Пусть не обижаются – сердцу не прикажешь.

Судя по всему, те, хоть и с явным разочарованием, все поняли. Согласно кивнув, колдун направился к своей хижине. Забрав у проводника фотокамеру, Лавров наконец-то смог отправиться на ночлег.

…На следующий день, ближе к вечеру, Андрей, теперь уже пешком, входил в пределы города Макале. После долгого пешего путешествия по диким джунглям даже этот провинциальный индонезийский город показался ему центром мировой цивилизации.

Сегодняшним утром, встав еще в густых сумерках, подсвеченных только-только появившейся бледно-лимонной зарей, Лавров растолкал своего любившего поспать проводника и объявил, что они уходят. Тот, потягиваясь и поминутно зевая, уныло последовал за ним. Он, может, и остался бы поспать еще, но Андрей пригрозил, что теперь и сам найдет дорогу до Муи Дау, поэтому отправляется в путь немедленно, оставив его здесь. Когда они вышли из хижины, все поселение еще спало, за исключением нескольких караульных. Подарив им на прощание по зажигалке, Лавров вскинул опустевшую сумку на плечо и, держа в руке «мачете», зашагал по тропинке в юго-восточном направлении. За ним, вздыхая, охая и спотыкаясь, засеменил полусонный «толмач».

Через три часа они уже были в поселении тораджей, где уже никто не спал. Где – от костров, где – от очагов, сложенных из дикого камня, к небу поднимался дым. Женщины готовили завтрак, мужчины собирались, как пояснил проводник, к ближним озерам, необычайно богатым рыбой.

Около часа Андрей ходил по Муи Дау, сделав несколько десятков снимков, после чего, подкрепившись остатками своего «сухпая», зашагал в сторону Макале.

…Забрав со стоянки «Сузуки» и добавив в бак бензина, он, не мешкая, отправился назад. Через три с лишним часа, в ночной темноте, Лавров уже мчался по пригородам Макассара, который теперь воспринимался им почти как родной город.

Войдя в квартиру, он первым делом отправился в душ, после чего доел все, что оставалось в холодильнике, и созвонился с Костиным. Услышав его голос, Василий очень обрадовался:

– Борис?! Слава богу! Наконец-то! Ну, что вам там удалось выяснить?

Выслушав лаконичный рассказ Андрея о визите к колдуну племени дукунтаму, Василий, в свою очередь, сообщил о результатах проработки блокнота Чематета Дармы. Помимо номеров телефонов ночных клубов и иных подобного рода злачных заведений, а также множества телефонов местных «жриц любви», нашлось и кое-что весьма существенное. На одной странице, озаглавленной «м-р Фрэмэн», были какие-то зашифрованные записи и крупные цифры. Костину удалось расшифровать криптограммы, и стало ясно, что это – пояснения, когда и какую именно информацию о русских авиатехниках он давал этому человеку, и сколько от него за это получил денег. Другая страница аналогичного содержания была озаглавлена «г-н Цао».