Лосев Алексей Федорович
Шрифт:
Во второй сцене появляется Странник (Вотан). «Он в длинном темно–синем плаще; в виде посоха он держит копье. На голове у него — широкополая круглая шляпа с низко надвинутым на недостающий глаз полем». Миме неохотно встречает его, узнавая из задаваемых им загадок ему, что он — Вотан. Вотан говорит ему о том, как Альберих замыслил завладеть миром, как золото и кольцо попали к Фафнеру, который, став змеем, ныне хранит клад, лежа на нем, как боги живут в Вальгалле и Вотан при помощи копья правит миром.
Из святой ветви Ясеня мира создал Вотан копье; сохнет ствол, — древка мощь не прейдет! Копьем могучим бог держит весь мир. Руны святых договоров веры врезал он в древко сам. Над миром власть примет тот, кто возьмет жезл, что Вотан сжал в руке. Пред ним склонился Нибелунгов род; ему великаны дань принесли. Всех покорил себе властно копья могучий царь!Все это хорошо и давно знакомые нам мысли и концепции. С другой стороны, Вотан предсказывает Миме его близкую гибель, ибо он — трус:
Знай, змея храбрый противник, знай, погибший гном: тот лишь, кто страху вовсе чужд, — Нотунг вновь скует!И далее:
Итак, мудрец, шкуру спасай: ее дарю я тому, кто не знает, что значит страх!В третьей сцене Зигфрид сам кует себе меч из осколков, завещанных матерью. Вагнер не пожалел здесь ни музыкальных, ни драматических средств для изображения юного богатыря. Смешон и жалок перед ним Миме. Вот эта дикая воля стихии–богатыря, кующего себе гигантский меч:
Нотунг! Нотунг! Доблестный меч! Зачем же ты разбился? — В песок растер я твой острый блеск, — плавильник топит опилки. Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй! — В дикой чаще ясень рос, его я в лесу свалил. И сжег я в уголь дерева ствол, — в огне вот груда лежит. Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй! — Как славно угли горят и жгут, как ярок красный жар! Вот прыгают искры, брызжут кругом! Хо–хей, хо–хо, хо–хей! Опилки мои текут! Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй!Жалок и смешон тут Миме, карикатура героя, замышлявший навести на Зигфрида страх перед змеем. Ему остается только коварство и преступленье, и он варит отраву для Зигфрида, уже воображая себя властелином мира. Горбатый и отвратительный, урод по телу и душе, он уже весь во власти своей дикой мечты:
Перстенек золотой, что брат мой сковал, — тот перстенек, таящий властную мощь, кружок блестящий, господства знак, — мне, мне он достался, я взял его! Альберих сам, мой гордый брат, рабом дрожащим будет моим; спущусь я царем в темные шахты, — меня признает весь народ. И презреннейший гном как будет почтен! — К золотым струям жмутся бог и герой! Мой гнев внушает трепет и дрожь, к моим ногам все падает ниц!Второй, акт содержит ряд основных моментов самоутг верждения героя. В первой сцене Вотан подтверждает злому Альбериху, что ни он, Вотан, не добивается Кольца, ни юный герой о нем ничего еще не знает, так что единственным соперником Альбериха является Миме. Сцена эта важна покорностью Вотана перед Судьбой. Теперь он уже понял:
Все идет своим путем, — судьбы ты не изменишь.И победы героя уже не вернут ему веры в себя; его ждет все равно гибель. Во второй сцене Миме приводит Зигфрида с целью вызвать в нем «страх», вернее, чтобы в пылу подвигов надежнее напоить его ядом. Зигфрид без труда убивает змея Фафнера, причем последний, умирая, предупреждает его о грозящей опасности. Интересна в конце мистически–мифологическая деталь подготовки героя к дальнейшим подвигам. Слизывая с руки кровь, капавшую на нее после того, как он вынул меч из груди змея, он вдруг получает тайное знание и способность понимать лесных птиц.
Как пламя, жгуча кровь! Может ли быть? Ведь птички со мной говорят!.. Змея ли кровь открыла мой слух? Та птичка снова здесь, — чу! Что поет она?Герой приобщается к тайнам земли. Вкусивши крови змея, т. е. приобщившись к земной тяжести и мощи, к тайне всего плотного и плотского, материального, биологического, вкусивши гущи инстинкта и темной животной утробы, Зигфрид делается знающим. С ним говорит весь лес и природа. Лесные птицы говорят ему о тайнах бытия и о его героическом назначении. «Waldweben» Вагнера это — славословие эротическому инстинкту, зуд и щекотание надвигающейся тайны сладкого и страшного, вйдение сквозь божественно–плотское одержание, мучительно–сладкое прозрение сквозь муть и Хаос животных экстазов. «Голос лесной птички» открывает ему его будущие подвиги, и отныне он всецело на лоне ликующей, свободной, экстатической божественной природы. Вот первое предуведомление:
Гей! Зигфрид властителем золота стал! О, если б пещере нашел он клад! В шлеме волшебном он мог бы блаженно творить чудеса; но если кольцо изберет он, то будет всем миром владеть!Спуском Зигфрида в пещеру и кончается сцена. В третьей сцене — после смешной перебранки маленьких и злых созданий, Альбериха и Миме, — появляется Зигфрид, который, ведомый все тем же таинственным голосом птички, убивает наконец Миме, пришедшего было к нему со своим питьем. Теперь остается ему последний подвиг. О нем он тоже слышит зов все той же птицы: