— Я разделяю их опасения, — кивнул Ланой. — Жизнь ужасно запутанная штука, даже для них, не так ли? Ну что ж, вот вы и здесь. Давайте выйдем. Поглядим на заход солнца, не возражаете?

Брогг вышел из лачуги вслед за Ланоем. Было уже довольно поздно, его рабочий день давно закончился, но дело есть дело. Весь день они с Ливардом производили телевекторный поиск Ланоя, пока наконец не взяли его в узкую вилку. Как и пообещал Брогг Квеллену несколько ранее, дело свелось к нескольким часам. С момента его звонка комиссару фактически прошло всего четыре часа и несколько минут. Брогг искусно отделался от Ливарда, направив того по ложному следу час тому назад, и теперь они с Ланоем были в этой заброшенной лачуге. Броггу нужно было о многом рассказать этому организатору прыжков.

Крупный и яркий солнечный диск висел на темном небе, почти над самым горизонтом. Под его лучами загрязненное озеро испускало фиолетовое свечение. Ланой с восхищением смотрел на запад.

— Красота–то какая! — восторженно прошептал он. — Я ни за что не согласился бы покинуть эту эпоху, инспектор. Я вижу красоту даже в уродстве. Посмотрите на озеро! Разве что–нибудь подобное было когда–нибудь? Я каждый вечер стою здесь на закате дня и любуюсь этим зрелищем.

— Действительно, в этом что–то есть…

— Есть! Есть нечто поэтическое даже в этой липкой грязи. Видите ли, кислород там уже весь кончился. Начала проходить обратная эволюция, вырождение органической жизни. Так что теперь в озере обитают только анаэробные формы жизни. Мне все больше кажется, что эти черви танцуют свои адские танцы именно на закате солнца. Посмотрите, как играет цвет вон в тех водорослях! Они здесь разрослись, как морские водоросли. Вас волнует поэзия, инспектор?

— Моя страсть — история.

— Какая эпоха?

— Рим. Ранняя империя. От Тиберия до Трояна. Эпоха Трояна — поистине золотой век!

— А Республика вас не интересует? — удивился Ланой. — Отважные и честные воины? Катон? Люций Юлий Брут? Братья Гракхи?

Брогг с изумлением уставился на этого человека.

— Вы знаете обо всем этом?

— Я забрасываю широкую сеть, — усмехнулся Ланой. — Вы понимаете, я ежедневно имею дело с прошлым. История постепенно стала для меня в какой–то степени привычным делом. Значит, вы говорите, Троян? Вам ведь хотелось бы побывать в Риме во времена правления этого императора?

— Конечно! — с готовностью подтвердил Брогг.

— А как вы относитесь к Адриану? Золотой век тогда еще продолжался, не так ли? Если бы вы не смогли попасть в эпоху Трояна, то чем хуже правление Адриана? Скажем так — ошибка составляет примерно поколение. Мы можем промахнуться, целясь в эпоху Трояна, но тогда очутимся где–то во времена Адриана. Нам лучше всего нацелиться на последние годы правления Трояна. Иначе ошибка может забросить вас в более раннее время, и вам это будет не по нутру. Правление Тита, Домиплана и других подобных мужланов, я думаю, не в вашем вкусе?

— О чем вы говорите? — еле выдавил из себя Брогг.

— Вы прекрасно знаете, о чем, инспектор! — твердо произнес Ланой.

Солнце уже село. Волшебное сияние загубленного озера потухло.

— Не угодно ли зайти ко мне? — предложил Ланой после некоторой паузы. — Я показал бы вам свое оборудование.

Брогг безропотно подчинился. Он, словно башня, возвышался над крохотным Ланоем. Ланой был, пожалуй, не крупнее Колла и так же, как и последний, заряжен какой–то нервной энергией. Только Колл был наполнен ненавистью и коварством. Ланой же казался полностью уверенным в себе. Его активный динамизм имел хладнокровную сердцевину.

Ланой открыл дверь в перегородке, разделявшей дом. Брогг заглянул вовнутрь. Он увидел вертикальные стержни из какого–то блестящего материала, ажурную клетку, шкалы приборов, выключатели, целый набор реактивов. Повсюду светящиеся цифровые индикаторы сообщали краткую информацию о функционировании аппаратуры. Все вместе имело вид чего–то запутанного, собранного наспех.

— Это и есть машина времени? — спросил Брогг.

— Это только ее часть — выводы в пространство и время. Я не хотел загромождать вашу память подробностями ее устройства. Но принцип действия этой установки весьма прост: неожиданный прокол континуума — и мы забрасываем через этот прорыв нынешний материал, зачерпывая при этом эквивалентную массу из прошлого. На основании закона сохранения материи. Если мы допускаем ошибку в расчетах хотя бы на несколько граммов, это вызывает различные катаклизмы, взрывы, метеорологические бури. Мы стараемся ничего не упустить, но ошибки все же случаются. В основе процесса переноса — ядерная плазма. Не имея другой возможности расщепить континуум, мы заставляем это делать созданное собственными руками маленькое солнце. Энергия, используемая нами при этом, является побочным продуктом стасис–транспортировки, которая теперь в ходу. Но, несмотря на это, расходы очень велики.

— Какова же ваша цена?

— Как правило, две сотни, в том случае, если мы согласны брать деньги.

— Вы пересылаете кого–то бесплатно? — удивился Брогг.

— Не совсем. Я имел в виду, что с некоторых мы не берем деньги, а требуем плату в другой форме — услуги, информация, что–нибудь еще в таком же роде. Если они отказываются предоставить то, что нам нужно, мы отказываем им в путешествии в прошлое. Никакая сумма денег, которую они предлагают нам, нас не устраивает.

— Я не совсем понимаю вас…