Ванная в отеле «Уинчендон»:

Высокий, гулкий, сыроватый потолок. Кафельные стены. Большая чугунная ванна с зеленым «мраморным» узором на боках и сияющей круглой колонкой для нагревания. Медные крючки для одежды на двери. Простой стул с прямой спинкой. Деревянный умывальный шкаф с фаянсовым умывальником и чуточку мутным зеркалом.

– Вот ты защищаешь, — заметил Дюк, раскладывая на полке перед зеркалом принадлежности для бритья, — а ведь кабы он увел твои денежки, запел бы по-другому.

Джейк повернул медный кран и в чугунное дно ванны ударила струя горячей воды.

– Запел бы, — согласился он.

И, вперив распахнутые глаза в полированный латунный абажур пропел:

– Этот вор — он украл мои деньги, стырил, увел, уволок!

– Ну и голосина! — не то ужаснулся, не то восхитился компаньон.

– Да ладно, — зарделся Джейк, разом умолкнув.

– Нет, правда, у тебя здорово получается!

– Подите, пожалуйста, в зад, — сын баптистского пресвитера был исчерпывающе вежлив.

– Подите туда сами, — отказался Дюк.

Он отодвинул несессер в сторонку и умывальник неожиданно превратился в пианино.

– Пара-рам, — Дюк пробежал пальцами по «клавишам», — и-раз!

Песня искателей приключений:

– Господи, меня обокрали! — завел Джейк.

– Ужас какой, сын мой! — подхватил Дюк.

– Боже, ты видишь это?

– Конечно, слава Мне, не слепой!

– Как этих жуликов носит земля, — вывел Джейк, — где справедливость, Отец?

Его собеседник задумался на минутку и выдал:

– Что — я? Что сразу я? Что сразу я…

– А кто? — спросил Джейк нормальным голосом.

– Понятия не имею, — отрезал собеседник.

– Я так и знал, — вздохнул сын пресвитера. — Ну ладно, давай сначала.

Компаньоны прокашлялись. Получилось у них вот что:

– Господи, меня обокрали! Жулик, мошенник и вор!

– Что, сын мой, вот так, сразу трое?

– Нет, что ты, один всего.

Что же мне делать, к кому вопрошать, если, отец, не к Тебе?

–  А я — что? Что сразу я? Что сразу я? Ты-то был где? Жертва задумчиво умолкла. Молчал и тот, к кому возносились жалобы. Потом Джейк робко проблеял:

— Господи, меня обокрали!

— Да что ты, сын мой! — изумился собеседник. — Опять?

— Нет, это я о том же… — Стыдись, пора б уж и замолчать! Неблагодарное стадо мое, вечно вам что-то не так! Хуже могло быть. А так…

Искатели приключений набрали воздуха и хором закончили:

– Сам ты дурак, сам ты дурак, са-ам ты дуу-рак!!

Отсмеявшись и прочистив надорванное горло, Дюк сказал:

– Ты все-таки не очень его защищай.

– Я не защищаю, — пожал плечами компаньон. — Ты вон на нас посмотри.

– А что-о? — возмутился Дюк. — У нас не было другого выхода!

– Отчего же не было, — Джейк развешивал одежду на спинке стула. — Выход есть всегда. Другое дело, что он не всегда доставляет.

– То есть, ты хочешь сказать, что бегать дальше по горам и долам без денег и вещей, после того, как нас же и обокрали… — Дюк старательно взбивал в чашке мыльную пену.

– Я? — отозвался Джейк, достал из кармана брюк мультис-коп и полез с ним в ванну.

Улегшись в воду, прильнул к окуляру и наставил его на лампу.

– Я как раз хочу сказать (тут его тон приобрел выспренние интонации, хорошо знакомые всем, кто когда-либо имел удовольствие беседовать с Саммерсом-старшим), что грешно не воспользоваться посланной Им удачей.

Лицо сына пресвитера сделалось сконфуженно-невинным. Он опустил окуляр и взглянул на молчащего компаньона.

– А?

Тот, сопя, возил бритвой по щекам. Бритва ужасающе скрипела. Лицо искателя приключений выражало величайшую сосредоточенность.