Шрифт:
Бирюков повернулся к Сипенятину:
— Что вы скажете по этому поводу?
— Никому я не звонил, инспектор! И никакой сумки у своей мамаши не оставлял! Зачем мне ее там оставлять? Не круглый же я дурак! Поверь, инспектор…
Фрося, словно моля пощады, заискивающе заговорила:
— При мне к Марии Анисимовне заходил мужчина, может, это он оставил…
Сипенятин резанул Звонкову уничижительным взглядом и подался всем корпусом к Антону:
— Не верь Фроське, инспектор! Темнит она!
— Это правда, — заступился за Звонкову Антон. — Мужчина представительный, с портфелем, в темных очках.
На какой-то миг Сипенятин растерялся:
— Не знаю такого…
Позвонил эксперт-криминалист Дымокуров:
— Антон Игнатьевич, вам занести окончательный результат исследования дамской сумочки?
— Чуть попозже, Аркадий Иванович. Сейчас вкратце скажите, что там интересного?
— Отпечатки рубцеватых пальцев идентичны тем, что остались на балконной двери в квартире Деменского. Пятна — это остатки испарившегося разбавителя масляных красок. Можно предположить, им выборочно уничтожена часть отпечатков.
— Спасибо, Аркадий Иванович. — Антон положил телефонную трубку и посмотрел на Сипенятина. Вася, стараясь уловить смысл разговора, даже приоткрыл рот. Запоздало спохватившись, он дернул головой в сторону Звонковой:
— Мужик, что приходил к мамаше, из Фроськиной компании…
— Вася! — вскрикнула Звонкова. — Зачем свою вину на других валишь? Тебя все равно посадят…
Сипенятин, побагровев, выставил кукиш:
— Вот это видала?! Пока меня посадят, всю вашу кодлу загоню за решетку! И футболиста твоего, и Нинкиного овцебыка заложу, как самый последний фраер! — Налившиеся кровью глаза Сипенятина угрожающе сощурились. — Передай им мои слова: станут еще топить, как слепых котят, заложу!
Бирюков вызвал конвоира. Сипенятин резко поднялся, завел руки за спину и зашагал к двери.
Глава XVII
Ровно в девять в кабинет к Антону вошел высокий пожилой мужчина с четырьмя полосками орденских колодочек на военном кителе без погон. Остановившись в дверях, он по военной привычке сказал тихим, усталым голосом:
— Федор Федорович Холодов, майор в отставке. Разрешите?
— Входите, Федор Федорович. — Антон поднялся из-за стола и, выйдя навстречу мужчине, протянул руку. — Старший инспектор Бирюков. Извините, что назначил встречу так рано. Понимаю, вам сейчас не до бесед, но обстоятельства складываются так…
Подождав, когда Холодов сядет на предложенный стул, Антон прошел к своему месту:
— Дежурный мне сказал, что вы остановились у Деменского…
— Да, сотрудники милиции помогли нам отыскать квартиру Юрия Павловича. — Холодов потер отечные мешки под воспаленными от бессонницы глазами. — Вчера поздно вечером из аэропорта мы с матерью сразу в УВД приехали, попросили, чтобы нам показали Саню… С матерью стало плохо, ночью два раза вызывали «Скорую помощь». Юра ошеломлен. Говорит, накануне беседовал с хирургом, тот обещал выздоровление…
— Деменскому об этом не говорили сознательно, — сказал Антон и, чуть помолчав, добавил: — Не хотели прежде времени расстраивать его.
Холодов прикрыл глаза:
— Вероятно, нам придется задержаться здесь. Похороны назначены на завтра, на три часа дня. Не знаю, как мы с женой перенесем все это… — помолчав, взглянул на Антона. — Плохие мы с ней жильцы. Сережу придется оставить у Юрия Павловича, Юра усыновить его хочет.
— Вы верите Деменскому?
— Вполне. Юра — золотой человек. В его семейной неурядице виновата Саня, хотя она наша дочь.
— Расскажите о ней.
— Саня родилась под несчастливой звездой… — Холодов едва сдерживался от душивших его слез. — Сначала у нее погиб любимый жених, с которым она дружила три года. Уже подали заявление в загс, приготовились к свадьбе, а всего за сутки до регистрации-брака парень попал в автомобильную катастрофу. Памятью о несостоявшейся свадьбе у Сани остался Сережа…
— Деменский об этом знает? — спросил Антон.
— Нет. Саня не любила вспоминать… Об отце Сережи я рассказал Юрию Павловичу сегодня утром. Юра был поражен. Оказывается, Саня придумывала всяческие нелепицы. Она не умела лгать, и подобные сочинения только унижали ее в Юриных глазах.
— Фамилию Степнадзе вы не слышали от дочери?
Холодов болезненно поморщился:
— Степнадзе — тоже печальная страница в жизни Сани. В семидесятом году — мы в Омске тогда жили — Саня приняла заведование книжным магазином. Не знаю, как могло так получиться, но в первую же ревизию произошла недостача в две с половиной тысячи рублей. Можно сказать, исчез полный контейнер книг — это не шуточное дело. И вот в это время каким-то образом на горизонте появился Степнадзе. Он предложил Сане деньги, чтобы погасить недостачу, и уговорил ревизора «замять» дело. Не берусь судить, чего было больше в этом жесте: великодушия или подлости. Скорее второго, потому что Степнадзе за свою, с позволения сказать, услугу поставил перед Саней альтернативу: либо выйти за него замуж, либо расплачиваться дефицитными книгами. Замужество Саня отклонила… Представляете, в какую многолетнюю кабалу она попала?