Между тем московские сводки подсказывали — вот-вот грянет битва за Крым. Это подтверждалось и продвижением фронта к границам Румынии, и оживлением партизанской борьбы в горах, и частыми налетами советской авиации на Севастополь, и стягиванием неприятельских подкреплений к Перекопу и Керчи.

Станция являлась началом стальной артерии, питающей боеприпасами и продовольствием всю Южную группировку фашистских войск. Дезорганизовать ее работу, затормозить отправление воинских эшелонов, маршрутов с боеприпасами и продовольствием и тем оказать помощь советскому фронту — такова была задача, которую ставил Ревякин перед подпольщиками.

Станционная организация оправилась наконец после провала Кузьмы. Кроме молодежной группы, возникла группа из пожилых рабочих. Возглавил ее Михайлов, который бежал из концлагеря. Но группа эта в больших делах себя пока не проявляла и тормозила лишь отправление составов.

Обе группы действовали самостоятельно, не подозревая о существовании друг друга. Знали о них только Александр и Жора. Когда Ревякин узнал от Жоры, что Виктору Кочегарову удалось раздобыть ящик с минами, он сказал:

— Посоветуй ребятам заложить мины в состав с горючим или боеприпасами. Если взрыв удастся — это будет равноценно выигранному бою.

Тяжелой потерей для подполья была гибель Максима.

Он стойко выдержал пытки, никого не предал. Эсэсовцы расстреляли его на Балаклавском шоссе.

В то же время подполье получило неожиданное пополнение: десять пленных матросов и солдат бежали из концлагерей. Одних приютили местные жители, другие скрывались в пещерах за Зеленой горкой, в Делегардовой балке. Все они были люди обстрелянные, испытавшие ужасы фашистских концлагерей, люди отчаянные, бесстрашные, готовые на все. Они требовали оружия, рвались в бой.

Появление большой группы беглецов застало подполье врасплох, обрушило на Александра много непредвиденных забот. Нужно было обеспечить беглецов документами, продовольствием, оружием. Документы сфабриковали быстро — бланки Миша и Мила припасли, печати и подписи Людвиг мог делать любые. А вот у продотряда не хватало сил регулярно снабжать продовольствием беглецов. И с оружием возникли затруднения.

Александр велел Косте достать с ребятами из подземелий Четвертого бастиона все оружие, кроме предназначенного для подпольщиков. Но принесенные ими винтовки, автоматы и ручной пулемет нуждались в основательном ремонте. Часть оружия старшина поручил ремонтировать Кузьме, остальное отдал мичману Громову, наказав в недельный срок привести оружие в порядок. Из десяти матросов и солдат, скрывавшихся с мичманом в пещерах, лишь двое могли помочь в ремонте, остальные не владели даже напильником.

Голод выгонял беглецов из пещер промышлять съестное у жителей, на пристани и в вагонах на станции.

Александр знал, что тайная агентура и жандармы активно разыскивают их. На южных слободках часто появлялся Жорка Цыган и другие филеры. Чтобы уберечь людей и сохранить силы до решающих боев, необходимо было срочно переправить всех нелегальных в лес.

Но где находится ближайшая партизанская база?

Подпольщик, работавший в полиции Северной стороны, неоднократно сообщал о местах стычек карателей с партизанами. Если осенью партизаны вели бои где-то на северо-востоке за Алуштой, то две недели назад стычка с карателями произошла в районе горы Черной — чуть западнее шоссе Алушта — Симферополь, а неделю спустя в лесах между Бахчисараем и Ялтой. Стало ясно, что партизаны передвигались с востока на запад в отроги Яйлы.

Александр торопил Кузьму и Громова с ремонтом оружия, Костю с заготовкой продовольствия, составил подробное разведдонесение. Группа нелегальных в любой день должна была быть готова к походу.

Как-то утром к нему неожиданно явился Василий Осокин, бежавший вместе с Михайловым из концлагеря. Этот подвижной, энергичный парень в дни обороны Севастополя слыл лихим разведчиком пограничного полка.

К рабочему порта, у которого он скрывался, накануне заехал переночевать знакомый байдарский колхозник. Не подозревая о присутствии Осокина в соседней комнате, гость рассказал хозяину о том, что дня два назад недалеко от селения Гарвы отряд карателей устроил прочес леса и облаву на партизан, в которой принимали участие все байдарские полицаи, переброшенные туда на машинах.

Александр расстелил на кухонном столе карту Крыма и отыскал селение. Кругом горы, ущелья, лесные чащобы. Есть где укрыться и замести следы. Но, может статься, партизанский штаб и не здесь.

— При облаве был бой? — спросил он разведчика.

— Небольшая перестрелка. Я думаю, там была партизанская разведка, которая пробиралась сюда или в Ялту.

Осокин ушел.

«Все это слухи, а на слухи полагаться нельзя, по слухам точный маршрут не составишь, — подумал Александр. — Мы не имеем права рисковать жизнью людей».

Этим утром он ждал Жору с сообщением о подготовке диверсии на станции. Ждал Лиду, которая давно ушла куда-то и не возвращалась.

Лида вернулась домой взволнованная. Петькина мать предупредила ее о том, что по слободке идут слухи, будто учитель прячет кого-то у себя в доме.

Слухи эти могли дойти до полиции. Людвиг, встревоженный, спустился в подземелье, где Кузьма ремонтировал ручной пулемет; Александр, стоя у окна, рассеянно глядел, как ветер треплет голые ветви деревьев, и обдумывал, что предпринять.