— Как я могу спать в такой ситуации? — в отчаянии спросила Лоури.

— Может быть, тебе удастся заснуть, если ты ляжешь в постель.

Она отрицательно покачала головой.

— Я просто не хочу быть одна, — сказала она и покраснела.

Адам улыбнулся ей с ласковой насмешкой.

— Не беспокойся, я понял, что это — не приглашение. Мы просто будем всю ночь сидеть и разговаривать, если захочешь. Я сделаю все, чего бы ты ни захотела.

Она серьезно кивнула.

— Спасибо.

Они вернулись на свои места на диване. И на этот раз, когда Адам обнял ее за плечи, она оперлась на него, испытывая к нему благодарность за его внимание и твердую, как камень, надежность.

— Я еще не поблагодарила тебя за подарки, которые ты прислал, — сказала она вдруг. — Я совсем забыла.

— Розин понравилась лошадка?

— Конечно! Она так развеселилась. Ужасно дорогой подарок; или ты специально выбрал подарок такого размера, чтобы мне было нелегко отослать его обратно?

Он засмеялся.

— Да, примерно так.

— Она еще не видела медвежонка… — Лоури сглотнула набежавшие слезы и откашлялась. — Вещички такие красивые. Ты их сам выбирал?

— Нет, я даже не знал бы, с чего начать. Все это выбрала моя мать.

Лоури застыла.

— Значит, ты сказал ей про Розин?

— Да.

— Зачем?

— А почему бы и нет?

Лоури хотела отодвинуться, но Адам удержал ее.

— Как она отреагировала? — спросила Лоури, немного помолчав.

Адам свободной рукой потер подбородок.

— Она сначала не могла в это поверить.

— В то, что Розин твоя дочь?

— Нет, в то, что у нее на самом деле есть внучка. Она не могла поверить своему счастью.

Лоури взглянула прямо в глаза.

— Своему счастью? Разве ты ей не сказал, что ты не имеешь никакого права на Розин?

Его лицо стало жестким.

— Сказал, что ты так считаешь. Но она все равно думает о ней как о своей внучке.

Лоури смягчилась.

— Да, конечно, она права. И… когда Розин вернется домой, пусть твоя мама навестит ее. И вообще, пусть приезжает, когда захочет.

— А я? — быстро спросил он. На мгновение воцарилась тишина.

— Сначала пусть она вернется, — ответила она хрипло. — Сейчас я не хочу думать больше ни о чем другом.

И снова воцарилось молчание. Через некоторое время Адам небрежно спросил:

— Ты не получила еще одну посылку?

Лоури порозовела от смущения.

— Ах, да, конечно. Прости, я должна была поблагодарить тебя и за это.

— Я не просил благодарности. — Он угрюмо смотрел на свои ботики. — Я забирал мамино кольцо от ювелира, и эта брошь мне понравилась. Я взял и купил ее для тебя.

— Она очень красивая. У меня ведь не так много украшений. Спасибо, Адам.

До этой минуты Лоури колебалась, оставить ли у себя брошь. Однако вернуть ее Адаму в таких обстоятельствах было бы крайне жестоко и несправедливо.

— Я подумал, что это напомнит тебе о наших счастливых временах, — медленно произнес Адам.

Лоури тихо кивнула.

— Я ничего для тебя не купила, — сказала она, помолчав.

Он невесело рассмеялся.

— Я ничего и не ждал. Я думаю, что каждый раз, когда ты смотришь на Розин, ты проклинаешь тот день, когда познакомилась со мной.

— Боже, конечно же нет! — Она удивленно посмотрела на него. — Ты же видел Розин. Как можно сожалеть о чем-нибудь, что имеет к ней отношение? Та враждебность, которую я испытывала по отношению к тебе, Адам, связана совсем с другими вещами.

Его лицо потемнело.

— Да уж, можешь мне ничего не говорить, Лоури. Я уже понял, что жизнь со мной казалась тебе такой мрачной перспективой, что ты предпочла стать матерью-одиночкой.

Это не соответствовало действительности, но Лоури была не в настроении объяснять ему, в чем он ошибается.

— Давай не будем об этом говорить.

Молчание длилось так долго, что Лоури, к своему удивлению и стыду, почувствовала, что засыпает. Ее веки отяжелели, и она заморгала глазами, чтобы проснуться. Она была поражена тем, что может спать, в то время как Розин где-то далеко, с чужими людьми. Услыхав ее тяжелый, прерывистый вздох, Адам крепче прижал ее к себе и сочувственно провел рукой по волосам. Тело Лоури расслабилось, и, хотя ее мозг приказывал ей не спать, усталость и напряжение нескольких последних часов взяли над ней верх и ее сморил сон, подарив ей час или два благотворного забытья.