Они обменялись рукопожатием, и Юсеф вышел из зала. Винсент остался сидеть за столом. Ему предстояло еще многое понять в этих людях. Они были далеко не так просты, как казалось на первый взгляд. Он заказал еще порцию «Кровавой Мери». В конце концов, день начинался не так уж плохо.

Когда Юсеф покинул ресторан, обе актрисы вместе с Патриком ждали в холле отеля. Юсеф попросил Эли распорядиться насчет багажа.

— Идите, — сказал он, — я вас догоню. Мне нужно сделать один звонок.

Юсеф прошел в телефонную кабину и набрал номер Жака в отеле «Мартинэ». Тот поднял трубку лишь после десятого сигнала.

— Это я. Я тебя разбудил?

'— Да, — угрюмо процедил тот.

— Шеф попросил съездить с ним на несколько дней в одно место. Я прямо сейчас уезжаю. Хотел спросить: как у тебя с ней?

— Она обещала позвонить.

— Думаешь, позвонит?

— Не имею понятия. Мне не составило труда уговорить ее помочь мне разрядиться.

— Ну, значит, позвонит, — удовлетворенно сказал Юсеф. — Первый шаг к тому, чтобы воткнуть ей эту штуку между ног, — дать ей за нее подержаться.

— Когда ты вернешься?

— В воскресенье вечером. Ночью шеф отбывает в Женеву. Если она не позвонит, я устрою прием в честь американского режиссера, там ты с ней и встретишься.

— Только не заставляй меня больше иметь дело с княгиней Марой. Терпеть ее не могу.

— На этот раз ты будешь сам по себе.

Юсеф вышел из кабины и дал телефонистке на чай. Он поискал свой портсигар, вспомнил, что подарил его Винсенту, ругнулся, но потом успокоился. Это была неплохая сделка. Портсигар обошелся ему в триста долларов, зато принес jему дополнительные пять процентов, а пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются.

Лейла стояла у окна и смотрела на море.

— Ты готова? — спросил Али Ясфир, входя в комнату.

— Да, — не оборачиваясь, сказала она. — Скоро яхта моего отца будет уже далеко.

Али также подошел к окну. Яхта медленно разворачивалась и уходила по направлению к Эстрелю. Морская гладь и небо были одинакового бирюзового цвета; ярко светило солнце.

— Сегодня будет жара, — произнес Ясфир.

Девушка по-прежнему не отрывала глаз от яхты.

— Утром он катался на водных лыжах со своими сыновьями.

— Твоими братьями.

— Они мне не братья! — с горечью произнесла Лейла. — Это его сыновья. Когда-нибудь он пожалеет.

Али Ясфир молча наблюдал за тем, как она пересекла комнату и, закурив, опустилась в кресло. Лейла не отдавала себе отчета в том, как много в ней самой от отца. Сильное, стройное тело девушки было унаследовано не от матери, которая, подобно большинству арабских женщин, быстро расплылась.

— Помню, когда я была маленькой, отец брал нас с сестрой кататься на водных лыжах. Он был такой добрый, и это было так здорово! А после развода с матерью — ничего. И никогда. Даже ни разу не навестил нас. Отшвырнул, словно стоптанную туфлю.

Али Ясфир поймал себя на том, что помимо своей воли заступаетсяза Бейдра:

— Твой отец нуждался в сыновьях, а у матери не могло больше быть детей.

— Все мужчины одинаковы, — презрительно парировала Лейла. — Возможно, в один прекрасный день вы убедитесь, что мы созданы не только для вашего удовольствия. Уже сейчас женщины приносят общему делу больше пользы, чем многие мужчины.

Ясфиру не хотелось обсуждать этот вопрос. Его дело — доставить ее обратно в Бейрут, а затем — в учебный лагерь в горах. Пусть тогда спорит, сколько заблагорассудится. Он нажал на кнопку вызова портье.

— Каким рейсом мы полетим? — поинтересовалась Лейла.

— До Рима «Эр Франс», а оттуда самолетом египетской компании до Бейрута.

— Боже, какая тоска! — девушка встала и вновь прошла к окну. — Интересно, что бы подумал отец, если бы знал, что я была здесь?

Бейдр бросил взгляд на часы.

— До открытия нью-йоркских банков еще целых пять часов.

— У нас не так уж много времени, чтобы снять со счета десять миллионов фунтов стерлингов, месье Аль Фей, — сказал швейцарский банкир, месье Брюн. — И слишком поздно отзывать платежное поручение.

Его британский партнер, Джон Стерлинг-Джонс, кивнул знак согласия.

— Да, это нереально. Может быть, вы пересмотрите ваше решение, мистер Аль Фей?