Шрифт:
— Тут слишком просторно, — мрачно сказала Мамаша. — Может, и нам с тобой переехать?
— Ничего тут не просторно, — ответил Цацики. — Тут просто не хватает Йорана. Мы потеряли лучшее, что у нас было.
— Мы можем попробовать поискать другого жильца, — предложила Мамаша.
— Ни за что, — сказал Цацики. — Кстати, это ты виновата, что он уехал.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты не хотела выходить за него замуж, а ведь ему тоже кто-то нужен.
— Да он и сам бы не женился на мне, — засмеялась Мамаша.
— А вот и ошибаешься, — сказал Цацики. — Он тебя любит.
— Ты что-то неправильно понял, — ответила Мамаша.
— Ну уж нет, я все понял правильно.
— Он так и сказал? — Мамаша покраснела. Такого Цацики никогда не видел. Он даже не предполагал, что Мамаша умеет краснеть.
— Ты покраснела, — сказал он.
— Еще чего.
— Покраснела! — не отставал Цацики.
— Он правда так сказал? — спросила Мамаша и покраснела еще сильнее.
— Да, только я обещал тебе не говорить.
— О боже мой, — проговорила Мамаша.
— Ты не веришь в Бога, — сказал Цацики.
— Ты прав, — ответила Мамаша. — Давай испечем булочек?
— Мы же не умеем, — сказал Цацики. — Только Йоран умеет.
— Придется научиться, — сказала Мамаша. — Придется научиться.
Шпионы на вечеринке
Пустоту, образовавшуюся после переезда Йорана, в течение нескольких недель заполнял Мортен. Его папа лежал в больнице, и Мамаша предложила Мортену пожить у них.
— Отец слишком много пил, — сказал Мортен. Отец Мортена был настоящий пьяница. Когда Цацики возвращался из школы, он частенько сидел на лавочке в парке вместе с другими пьяницами. Но теперь он лежал в больнице. Если он не бросит пить, его лишат родительских прав. И Мортену придется переехать в другую семью.
Мортен этого не хотел. И Цацики тоже не хотел, потому что подозревал, что этой другой семьей вполне могут стать они с Мамашей. Он видел это по Мамашиным глазам, хотя она ничего не говорила. И хотя Мортен последнее время вел себя довольно прилично, Цацики не хотел жить с ним в одной квартире.
Мортена поселили в комнату Йорана. Это Цацики тоже не нравилось. Он еще не перестал надеяться, что Йоран вернется к ним. К тому же до появления Мортена комната Йорана пахла Йораном, а теперь в ней пахло только гелем для укладки волос и дезодорантом.
Мортен использовал очень много дезодоранта и еще больше геля для укладки волос. По утрам он подолгу торчал в ванной, и Цацики едва успевал чистить зубы. Вообще Мортен так хорошо заполнял пустоту, что Цацики почти не оставалось места. Дело в том, что приятели Мортена тоже, можно сказать, поселились у них. Они приходили, пили чай и мусорили. Они ели гамбургеры, не угощая Цацики, и включали музыку еще громче, чем Мамаша.
— Мы с тобой как на вокзале живем, — смеялась Мамаша. — Люди приходят и уходят.
Цацики больше нравилось, когда люди уходили. Он раздумывал, не написать ли письмо папе Мортена и попросить его побыстрее вернуться. Ведь все, что от него требовалось, — это всего лишь бросить пить.
Однажды в пятницу Мамашу пригласили в гости, и она разрешила Мортену устроить вечеринку.
— Но чтобы никакого спиртного, — строго сказала она.
— Обещаю, — ответил Мортен. — Я теперь ни за что не притронусь к алкоголю.
Цацики ждал к себе Пера Хаммара, но они дали слово сидеть в детской и не мешать подросткам. Задолго до прихода гостей они спрятались в домике под потолком. У них и в мыслях не было никому мешать — они просто хотели немного пошпионить.
Мортен выключил свет, оставив только две красные лампочки, романтично мерцавшие на подоконнике. Эти лампочки ему дала Мамаша, так как свечи зажигать она запретила. Цацики и Перу Хаммару было не так-то просто разглядеть то, что происходило внизу.
— Хорошо, что мы не подростки и нам пока еще не надо так обжиматься с девчонками, — хихикнул Пер Хаммар.
Цацики как раз казалось, что со стороны это выглядит довольно приятно. Ему даже почти хотелось стать подростком и танцевать с девчонками вот так — близко-близко. Но он не осмеливался признаться в этом. Пока что он был женоненавистником, и только в шестом классе, когда он будет как Мортен, он станет соблазнителем.
Он будет соблазнять Нинни. Нинни — добрая и симпатичная, и тайком Цацики был немного влюблен в нее. Но ведь женоненавистник не может признаться в этом. Даже Перу Хаммару.