Шрифт:
— Будете ее выводить в лес — Альберто, ты знаешь, за пригорок, — держите на поводке. Этот свин, — мсье Мартен почесал Марго брюхо, и она рухнула на бок, — носится, как торпеда. Устроит гонки с машиной, еще под колеса сунется.
Да… не знают добрые люди, что едва они — за порог, эти отморозки посадят свинью в свой 205-й «пежо» и укатят. А если и правда с Марго что-нибудь случится?
Марина размышляла об этом, когда услышала, что по дому кто-то бродит.
73
Они были такие разные — Корто и Воробушек. Воробушек — простодушный, беззлобный, хоть и немного прижимистый, и Корто — ни словечка в простоте, ни движения мизинца без интереса, пускай и не жадюга. У Воробушка на все да, у Корто — нет. Так и в ту ночь было, когда Марина узнала, что такое онеметь от ужаса: хочешь крикнуть, а крик не идет.
Кто-то тихо ходил по дому, Марина прислушивалась: может, это на улице? Разбудишь Корто — разворчится. Потом дверь медленно открылась, и в комнату вошло одеяло. Марина оцепенела. Одеяло постояло и ломанулось на кровать. Сдохнуть от страха можно.
Можно сдохнуть, а можно и сообразить, что это Марго — замерзла или заскучала. Втиснулась в ложбинку между Альберто и Денисом — тот попытался выпихнуть хавронью, да ее не сдвинешь. Марина принялась канючить:
— Корто, у нее стресс, давай оставим, места полно…
— Я со свиньей спать не буду.
— Она чистая! Мы ей копыта помыли.
— Da, — отозвался Альберто. Он тоже был на стороне свиньи.
— Корто, она впадет в депрессию! Мы должны ее сдать Мартенам в сохранности.
— Сейчас явпаду в депрессию, — Денис выбрался из-под одеяла. — У вас тут, погляжу, полное согласие.
Вышел в коридор, Марина крикнула:
— Ты куда?
— Куда, в детскую. Буду спать в карликовой кровати.
— Он утром не разогнется, — озабоченно констатировал Воробушек и почесал Марго брюхо. Марго шумно вздохнула. Марина умилилась и тоже почесала Марго.
— Что будем делать с Денисом?
Альберто пожал плечом:
— По-моему, он очень упрямый.
Молчали, чесали Марго брюхо, пару раз руками столкнулись. После каждый определил свою зону начеса, чтобы не было двусмысленности. Марина незаметно заснула — с легким чувством вины. Ей приснилась фея из перигорской легенды, которую рассказал мсье Мартен. У феи были копытца, и она твердила: «Копыт— ца не только у чертей, не только у чертей!» — и совала Марине пергамент, где значилось: «Копыта растут у тех, кто ест трюфели». Весь сон Марина промучилась — была ли трюфельная стружка в запеканке или яйца с трюфелями просто рядом лежали…
74
Утро: в постели — ни Альберто, ни Марго. Марина выходит на кухню — там сидит мрачный Денис и пьет кофе. Вид у него помятый. Поискала глазами чайник:
— Ну ты как?
Повел плечом:
— Думал, заклинит в форме бакса. Кровать в длину полтора метра.
Марина берет с полки пузатую чашку в виде клубничины.
— А не надо было артачиться.
— Не хотел вам с Воробьем мешать.
Ревнует… приятно.
— Между нами Марго лежала!
— Вообще-то я имел в виду, что не хотел мешать чесать свинью. Не знаю, что ты себе навоображала…
Дверь распахнулась, Альберто вошел, с ним вкатилась прохладная волна.
— Сотворил для Марго лежбище на заднем сиденье. Будь она побольше, одному пришлось бы путешествовать в багажнике.
Воробушек простил Корто. Не умел злобиться.
75
Это нахлынуло и не отступало. Все началось — нет, не когда он увидел свой дом или вошел к Мартенам, а — как легенду про фею упомянули, он ведь ее от Вероники услышал. У Мартена те же интонации, что и у дочери. Вспомнилось сразу, махом: кругом строительный мусор, ведро с белой краской стоит, доски вдоль стены, и посередине комнаты — кровать: остов сам выпилил, лаком покрыл, матрас по размеру заказал — Вероника хотела большую, говорила, у нее в семье сплошные двойни, нужно место, чтобы с маленькими спать.
Лежали, укрывшись пледом, за окном, как сейчас, ветер деревце терроризировал. И Вероника (тогда еще ласковая была) положила голову рядышком, лица не видно, но можно в волосы ей дышать, и стала рассказывать о том, как однажды возле лесничьего домика в Перигоре остановилась старая женщина, усталая, в сбитых башмаках, и попросила у лесника еды. Лесник еле сводил концы с концами, и весь его ужин в тот день составляла одна большая картофелина. Он как раз готовился достать ее из золы. Достал и протянул старушке. А старушка, понятно, была феей: тест леснику устроила. И поскольку лесник оказался на высоте, превратила картофелину в нечто черное, как вороново крыло, и душистое, как роза, словом, в трюфель. Приказала хорошенько перекопать сад при лесничьем домике, обернулась искрой и истаяла, дабы избежать дискуссии.