Итак, звучали фанфары, дело масштабировалось. Буторин опять искал сотрудников. Он дал объявления в газеты, суля достойную зарплату и компенсацию проезда на работу.

Тем, кто переезжал, выделяли квартиру в райцентре или 200 кубов леса на строительство дома. Взамен — десять лет работы в компании. Понаехавшие застроили две улицы.

Их требовалось как-то развлекать, и Буторин выстроил спортзал с тренажерами. Дому культуры подарил проектор, показывавший с небольшим опозданием те же фильмы, что шли по стране. Привозил певцов и юмористов.

Его ждало горькое разочарование. Забота о сотрудниках не влияла на их поведение. Свинью подкладывали обычные люди, не сумасшедшие и не пьяницы.

Как-то раз Буторин определил, кто из мужиков не очень пьет, и отправил стажироваться в Финляндию. Прогресс сделал быт лесозаготовщика почти городским. Операторы приезжают на делянки на джипах, меняют тапочки на сапоги, залезают в кабину, включают музыку, регулируют кондиционер. Березниковские операторы работали также — разве что несли вахту в отапливаемом вагончике с удобствами — но делали это с недовольным лицом. Не нравилось, что их, мужчин предпенсионного возраста, заставляют выполнять план.

Некоторые запросились на пенсию: «Так я за двадцать тысяч раб, а этак на пенсии себе хозяин». Жены поддерживали: «Капиталист считает, что свозил мужа к финнам, и теперь может выжимать как лимон».

Отдельная история — война с алкоголиками. Буторин постановил: перед сменой каждый дышит в трубочку. В первый раз пьянь лишают премии, во второй — увольняют. Ему передали: не прекратишь охоту, сожгем в третий раз.

Буторина угрозы раззадорили и, когда в День военно-морского флота разбились три новых МАЗа, создал автоинспекцию: нанял отставных милиционеров. Старики-разбойники тормозят водителей, перегрузивших «шаланду» или неправильно закрепивших лес, и штрафуют.

Четыре года назад Буторин начал экспансию. Они с партнером взяли карту, пронзили циркулем Березник и очертили круг радиусом 150 километров — дальше издержки на вывоз слишком высоки. Определили выгодные участки и начали за них бороться.

Но партнеру быстро разонравился лесной бизнес. В Москве стартовала кампания «прекратите вывозить сырье» — государство хотело стимулировать лесопереработку через повышение экспортных пошлин на кругляк. Старший брат партнера заседал в правлении «Единой России» и расшифровал знак свыше: трудности с кругляком — всерьез и надолго.

И не ошибся — через полгода пошлины, впоследствии убившие мелких заготовщиков леса, были введены. Буторин тоже задумался о продаже доли. Он даже нашел покупателей на УЛК, но цена не устроила.

Хотя дело было не в деньгах. Буторин понял, что село не отпускает. «Продать нас хочет!» — осерчали березничане. К отцу Буторина наведывались делегации — вроде как не о продаже говорить, а все равно к ней сворачивали: неужто сын нас бросит. Жену тоже затерроризировали.

Буторин вдруг понадобился деревне. Березник вел себя, как гадкий школьник, который бунтует против строгого учителя и подкладывает кнопки на стул, а когда тот увольняется, ревет в уголке.

Буторин остался.

Тем временем леспром находился на грани нервного срыва. Экспортная пошлина должна была повыситься до 80 процентов от цены, после чего вывоз кругляка потерял бы смысл. Однако помог кризис — повышать не стали.

Буторин выстроил завод, превращающий лес в наличник и вагонку.

Крупный план. Буторин дает интервью журналу «Лес»: «Мы никого не увольняем и собираемся по плану повысить зарплату». Он купил «Кайенн» и впервые в жизни съездил с семьей на море.

«Лично стал поздравлять работников, более сдержанный он теперь», — отмечает эволюцию его учительница биологии.

Тут бы и фильму конец, но мне вспомнился пассаж из очерка Натальи Архангельской о Березнике и его боге из лесозаготовительной машины. Архангельская упоминала, как ехала в поезде Москва — Воркута в одном купе с торговцем лесом, и тот, услышав, куда она направляется, засмеялся: «У, мы в его владения не лезем, там все схвачено» [23] .

Со мной в купе также оказался лесопромышленник. Он высказался более определенно: «У Буторина эмчеэсовцы и олигархи на кабана ходят, его бизнес защищен».

Позже на въезде в Березник мы проехали необъятный плакат Тюменской нефтяной компании «ТНК и Березник — друзья навеки!», что-то в этом роде. Интересно, зачем ТНК тратит деньги на соцпрограммы края, где нет ее заправок и месторождений? На каких подпорках держался бизнес Буторина до того, как появился партнер? Кто этот партнер и откуда возник? Может, эта история не селфмейдмена, а ловкого человека, умеющего привлекать сильных покровителей?

Устья изгибается у самого Березника, а потом прячется от холмов и деревень в лес. Буторин предложил нам селиться не в Березнике, а среди глуши в охотхозяйстве.