Шрифт:
Первое — расставим на ключевые позиции своих людей. Администрацию, состоявшую из кабардинцев и абадзехов, Совмен заменил на шапсугов и русских, которые пришли за ним из «Полюса». Кланы уволенных мгновенно стали его врагами.
Второе — режем издержки. Совмен сократил треть бюрократов. Объявил, что хочет урезать парламент республики до одной палаты и тратить на депутатов втрое меньше. Друзей эта мера также не прибавила.
Третье — модернизируем производство. Совмен инвестировал в сельское хозяйство. На 250 миллионов рублей он приобрел комбайны, тракторы, удобрения, ГСМ. Аграрии были признательны, пока не выяснилось, что это не подарок, а заем. Крестьяне со скрипом отдавали долги, браня президента, который вел себя не как отец, а как проклятый капиталист.
Наконец, четвертый ход — приводим инвесторов. Больших успехов в этом деле Совмен не достиг. Разве что IKEA построила синюю коробку на земле Адыгеи, подступающей к Краснодару, — «кубаноиды» заломили шведам цену, а Майкоп просил скромнее [24] . Элита пережила бы новации Совмена, если б президент умел гнуться. Но на севере он не нуждался в дипломатических навыках — в Главзолоте председателей принимали такими, какие есть, на их хватке держалась отрасль.
Когда Совмена заменили новым президентом, и адыги, и Кремль, и сам Совмен вздохнули с облегчением. Построить рай на родине у миллионера не получилось, и его провожали неловким молчанием, а не цветами у личного самолета. Что же произошло?
24
О приключениях IKEA в России читайте в книге: Дальгрен Л. Вопреки абсурду: Как я покорял Россию, а она — меня. Воспоминания бывшего генерального директора ИКЕА в России. М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2010.
Представим себя на месте Совмена. В рабочий полдень залезаем в «майбах» и выезжаем из ворот Дома правительства. Видим площадь, которая заросла травой и напоминает облысевшее футбольное поле. Группы трудоспособных на вид парней в разгар дня бродят по парку, лузгая семечки и высматривая девиц. Кафе полны публикой. В заведениях стандартный набор пирожных — похоже, кондитер в республике один.
«Майбах» проезжает облезлый памятник русско-адыгейской дружбе, позади которого маячит многоэтажный недострой. Набережная реки Белой забросана валунами и бетонными блоками с торчащими из них скобами. Красота.
Вдруг президенту поступает звонок: дальний родственник клонит к тому, что хорошо бы устроить сына в госаппарат. Президент, сдерживаясь, чтобы не послать, отказывает. Потом просматривает докладную о том, что его советник (тоже родственник, но близкий и верный) тратил казенные деньги на личные нужды. Вздохнув, решает уволить.
Затем президент по телефону требует отчет от министра сельского хозяйства — какие результаты дал урожай — и слышит в ответ, что не разобрались с техникой и крестьянами, некому работать, поэтому с урожаем беда. Кубанцы спокойно нанимают мигрантов и увеличивают сбор культур с гектара, а Адыгея бедствует.
Президент в печали. Министр — пятый по счету шеф сельского хозяйства, которого он выгоняет. Переквалифицироваться, что ли, в хедхантеры.
Тут он вспоминает, что недавно ему сунули отчет — факты, подтверждающие кражу госсредств министром печати. Воистину бессмысленный пост в Адыгее, но умелый чиновник сгенерирует достаток и здесь. Казалось бы: не попускай анархии среди газетчиков, вовремя отвечай на звонки — что им еще, бессмысленным, надо, кроме служебной машины и зарплаты?! Со всеми надбавками выходит, как в «Полюсе», получал главный инженер обогатительного завода — только тот на мерзлоте, на вахте…
Президент капает валокордин, потому что министр печати — четвертый по счету. Впрочем, это не рекорд: премьеров сменилось семеро. Держится только министр железных дорог — трудно что-то испортить на 60-километровой ветке до Майкопа.
Ладно, бюрократы. Но где бизнесмены, которые предлагают идеи и инвестпланы, не желая сразу увести деньги в офшор? Нету. Интересных предпринимателей — как пальцев на руке: молокозавод, фабрика паркета, щебеночные карьеры и еще пара ребят. Все.
«Майбах», «майбах», не в ту степь ты закатился. Здесь тебе завидуют, но не хотят менять обычаи, прекращать бессмысленные посиделки в разгар дня, вкалывать, а не пилить федеральные деньги. Климат, что ли, располагает к апатии — природа сама все дает…
Совмен попал в среду, которая не понимала, чего хочет маленький генерал. «На заседании кабинета министров ему что-то не понравилось, он встал и вышел, — рассказывал редкий бизнесмен, вызывавший симпатию Совмена. — Министры сидели час, ждали его, а он в Краснодар в аэропорт поехал и улетел на самолете в Москву».
Лидер адыгов-националистов Альмир Абрегов жаловался на Совмена: «Привык старателями командовать, а у нас тут не артель, свободные люди!» Увы, эти люди оказались свободными также от предпринимательского духа и трезвой самооценки.
Совмен устал. «Прежде чем что-то хрюкать [воистину Одиссей из Бродского: «Какой-то грязный остров, кусты, постройки, хрюканье свиней, заросший сад…»], посчитайте, сколько я вложил в Адыгею!» — кричал он депутатам. Те довели его глупыми вопросами.
Сколько он вложил — с этим вопросом я уезжал из Адыгеи. Уезжал, к сожалению, несолоно хлебавши, т. к. Совмен не дал аудиенции. Отчаявшись, я прошел в администрацию через буфет и явился в приемную Совмена. За столом что-то чертила, сгорбившись, женщина. Я назвался и попросил узнать у Хазрета Меджидовича, когда он сможет уделить полчаса на интервью, лучше прямо сейчас. Женщина вздохнула и отворила дверь.