Так и сделали. На аэродроме взяли такси и назвали водителю адрес.

Дом, куда мы направлялись, находился в одном из окраинных районов Варшавы. Шоссе, ведущее с аэродрома, как раз проходило через этот район, и ехать нам пришлось недолго. Шофер, узнав, кто мы и зачем приехали в Варшаву, заявил, что рад помочь нам: отыскал дом, даже квартиру, предложил нас подождать.

Пани Ирена увидела нас из окна и встретила на лестничной плошадке восьмого этажа у лифта. Это была высокая темноволосая женщина, с красивым чистым лицом и большими голубыми глазами. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: пани Ирена немало пережила и переживает сейчас из-за всего, что приключилось с ее сыном. Глаза ее лихорадочно блестели, она то складывала на груди руки, то поправляла падавшие на глаза волосы.

— Ну что с ним? Что? — спрашивала она слабым голосом. — Моя подруга глуховата, ничего не поняла, только уяснила, что он жив и все с ним в порядке. Это правда?

— Правда! Правда! — сказал Абу, осторожно беря женщину за руку. — Не волнуйтесь, пожалуйста. Со Збигневом ничего не случилось, и он продолжает свое путешествие. Мы привезли вам магнитофонные пленки с его голосом.

— С его голосом?! — Женщина глубоко и радостно вздохнула. — Где, где они? Где?

Абу извлек из портфеля большой пластиковый пакет и протянул пани Ирене.

В квартире было множество людей, подходили все новые и новые — соседи по дому, жители ближайших домов, немало приезжало из города на машинах. Хотя квартира и была большой, она вскоре оказалась полнехонькой. В углу гостиной у непрерывно работающего магнитофона сидела пани Ирена. Лицо ее светилось счастьем: слушала голос сына! Пани Ирена выглядела в эти минуты молодой и красивой. Я подумал, что Збигнев, должно быть, назвал свою яхту в честь матери — «Ирена», что они не только любящие сын и мать, но и добрые друзья.

Пленок было много, и в магнитофон вставляли одну за другой. Слушали не шелохнувшись. Збигнев Лясота рассказывал удивительные вещи — о штормах и тайфунах, о ночной радуге, встрече с тигровой акулой, об удивительных закатах над тропиками, о том, как прекрасен и просторен мир, в котором мы живем…

Мы пробыли у пани Ирены больше часа. Но Абу наклонился, тронул меня за рукав и прошептал:

— Тихонечко выходите с Леной из квартиры. А я за вами.

На улице объяснил:

— И пани Ирене, и всем друзьям Лясоты сейчас не до нас.

Только вышли на улицу из дома, как к нам подскочил молодой шофер, который вез нас с аэродрома, спросил куда везти теперь. Может быть, хотим проехаться по Варшаве? Он с удовольствием покажет город.

— Спасибо! — сказал Абу. — Но лучше отвезите нас на улицу Новый Свят.

И вот мы в центре Варшавы. Программа простая: побродить по городу, по пути заглянуть в железнодорожную кассу и взять билеты на Гданьск — обратно решили ехать поездом. Потом, поглядев на Варшаву вечернюю, идти на вокзал и отправляться к морю, где давно скучает без нас наша милая «Мечта».

Варшава — город с тысячелетней историей. В минувшую мировую войну, так же как и Гданьск, Варшава была уничтожена фашистами почти полностью. Теперь город восстановлен.

Абу как-то говорил, что с Варшавой у него связаны «личные воспоминания», что этот город ему особенно дорог. Здесь, в Варшаве, Абу наш стал совсем неузнаваемым — немного грустным, часто думал о чем-то и молчал, покуривая свою трубочку. На улицах задумчиво смотрел по сторонам, словно вспоминал что-то. Ходили по кварталам Нового Свята, гуляли по старинной и шумной улице Краковское предместье. Абу завел нас в старинный костел, под темные своды, где печально пахло свечами и сыростью, показал на мраморную доску, прикрепленную к стене, сказал:

— Здесь замуровано сердце Фредерика Шопена. Он умер во Франции, там и похоронен, но сердце свое завещал родной Польше.

Из костела мы пошли по новым улицам города, шумным, многолюдным. Подивились высоте и огромности здания Дворца культуры и науки, возвышающегося в центре Варшавы.

— Много лет назад я видел, как начинали этот дом строить советские рабочие. Ведь дворец — дар нашей страны Варшаве. Видел, как экскаватор вынул первый ковш земли с того самого места, где сейчас стоит дворец. Да… это было четверть века назад… — Абу вздохнул: — Как быстро пролетело время…

— Вы жили тогда в Варшаве? — спросила Лена.

— Нет! Служил я в Легнице, городе на юге Польши. Тогда там стояли наши воинские части. Был сержантом. А в Варшаву приезжал временами по служебным делам.

— Как выглядела тогда Варшава? Не так, как сейчас? — интересовалась Лена.

— Ее почти не существовало. Я пробыл в Польше три года и каждый раз, приезжая в столицу, видел, как менялся город. Сейчас мы с вами пойдем по одной из самых красивых варшавских улиц — Маршалковской. Вон она, впереди! Видите, какие прекрасные дома ее украшают? А я помню, когда эта улица лежала в руинах — справа и слева были навалены высоченные горы битого кирпича, камня, ржавого железа…