— Ну, что ты, бабушка? Я прекрасно помню, какой сегодня день. Мы с Мартой обязательно будем у тебя вечером, обещаю, — говорил Герман в трубку, то и дело добавляя в голос нежные нотки. — А чтобы тебе не было грустно, бабушка, я привезу тебе бутылочку старого доброго «Айсвайна». Думаю, ты не откажешься от своего любимого вина?

— Не откажусь, — отвечала бабушка, заметно смягчившись. — Хотя, в мои-то годы, пить «Айсвайн»… Это может плохо кончится! — И она рассмеялась, так молодо и задорно, как смеялась когда-то в кафе «Skomorokh» на Мольтке-штрассе, куда однажды зашла вместе с Куртом. И смех этот был моложе бабушки Берты на семьдесят лет. — Вечером я тебя жду. Привези мне кольраби, я приготовлю ее со свининой… и запеку утку с яблоками. Да, не забудь по дороге заехать в Альтштадт — за тетей Кларой, я ей сейчас позвоню.

Шульц положил трубку и облегченно вздохнул. Столь ранний разговор с бабушкой был ему в тягость. Он попытался закрыть глаза и подремать, но прерванный сон не возвращался. Пришлось вставать — на целых полчаса раньше обычного: признаться, бесцельно лежать в постели Шульц не любил.

Через четверть часа он уже сидел за рулем велотренажера и сосредоточенно крутил педали, глядя прямо перед собой — в распахнутое окно. Где-то там, за готическими шпилями средневековых церквей и стеклянными куполами послевоенных супермаркетов, его поджидала лаборатория Кельнского университета. А вскоре Шульц уже и в самом деле рулил на своем скромном «Фольксвагене» по оживленным улицам на работу, постепенно продвигаясь к центру города.

У поворота на Кёнигсаллее Шульц притормозил у газетного киоска — купить свежий номер «K?lnische Zeitung». Вот уже восемь лет, с тех пор как он начал работать в университетской лаборатории, Шульц каждое утро разворачивал свежий номер газеты. И вовсе не потому, что его интересовали результаты автомобильных гонок или последняя речь канцлера в бундестаге. Читать прессу настоятельно советовал своим молодым коллегам сам профессор Крестовски.

«В природе нет ничего случайного, в ней все взаимосвязано, — любил повторять профессор. — Отгадки часто лежат у нас прямо под ногами, нужно только уметь их разглядеть. Собирайте информацию, друзья мои, копите ее, анализируйте — и рано или поздно вы придете к таким неожиданным выводам, перед которыми снимет шляпу весь ученый мир!»

Профессору стоило верить. Иногда Шульц и в самом деле находил в прессе весьма любопытную информацию, которая неизменно давала его мыслям совершенно неожиданный толчок. Вот и сегодня, коротая время в очередной автомобильной «пробке», Шульц наткнулся на газетную заметку такого содержания:

Поскольку все произошло в темное время суток, до утра в гигантскую ловушку успело угодить сразу несколько машин. В настоящее время странный провал постепенно продолжает увеличиваться, грозя затронуть расположенные вблизи постройки. На стенах некоторых домов уже появились небольшие трещины, сообщает телекомпания Эй-Би-Си.

Стоит ли говорить, что заметка Шульца заинтересовала. Настолько, что он едва не проскочил Кайзерштрассе на красный свет, заставив сидевшего в будочке шуцмана выразительно погрозить нетерпеливому автомобилисту жезлом. Впрочем, до университетского здания, где располагалась лаборатория, Шульц добрался без приключений. Оставив машину на огороженной площадке с табличкой «Только для сотрудников университета», он миновал массивные резные двери и очутился в гулком вестибюле, куда водопадом спадала вычурная мраморная лестница.

— Доброе утро, герр магистр, — приветствовал его вахтер, за что был удостоен вежливого полупоклона.

Вскоре Шульц уже надевал стерильно чистый халат, готовясь занять свое место за рабочим столом. А ровно в 9-00 он уже положил перед собой начатую недели две назад монографию с малопонятным для непосвященных названием — «Некоторые аспекты влияния геотермальных процессов на субдукцию литосферных плит в астеносфере».

Однако же, сообщение о странном происшествии на федеральной дороге № 65 застряла у Шульца в голове, мешая целиком отдаться работе. Он чувствовал, что есть какая-то связь между провалом в штате Флорида и геотермальными процессами, происходящими в литосфере. Но вот в чем именно она заключается? Это Шульц и хотел бы сейчас понять.

Битый час просидев над монографией, но так и не написав ни строчки, Шульц решительно поднялся из-за стола и отправился в соседнее помещение — к сейсмографу. Там он вывел на бумагу сейсмограмму за последние сутки и вернулся на место. Еще теплые листочки чуть подрагивали у магистра в руках. Вынув из шкафа несколько увесистых томов, Шульц поудобней устроился за столом и стал внимательно изучать сейсмограмму, то и дело сверяя свои неожиданные догадки с фундаментальными трудами двух известных научных светил в области теории оболочек — Лява и Рэлея.

С утра в университетских коридорах маялись абитуриенты. На проходивших мимо преподавателей вчерашние школьники смотрели с плохо скрываемым испугом: в каждом невзрачном аспиранте им мерещился страшный профессор Рябцев. А что, тот и вправду был таким? Ну, как же, всему университету было известно: если твоя работа попала к заведующему кафедрой Отечественной истории — можно смело забирать документы. «Резал» профессор на экзаменах безбожно, и в первую очередь тех, кому злосчастная абитуриентская судьба посылала черную метку в виде вопроса, связанного с обороной Города.