— Разумеется. Ключ к успеху операции — наблюдение за объектом перед его ликвидацией. Причард во всех подробностях рассказывал о том, что слышал и видел. От него я узнал, что у Данна есть ружье двадцать второго калибра и что он на ножах с Томкинсом. Всё остальное было проще простого.

— Явившись сюда, вы совершили свою первую серьёзную ошибку. Я собираюсь удерживать вас здесь до прибытия полиции, которая доставит вас в отделение, где вам будет предъявлено обвинение в убийстве.

— Ну и ну, — покачал головой американец, — вы мне угрожаете? Как же вам не стыдно! — С этими словами он в мгновение ока выхватил из кармана маленький хромированный револьвер и наставил его на Холмса: — Прошу прощения, сэр, но визит в полицию в мои планы не входит. Смею вас заверить, что с такого расстояния я всажу пулю в любой из желудочков вашего сердца на выбор.

Я схватился за кочергу и вскричал:

— Давайте навалимся на него вместе, Холмс! Он успеет выстрелить только один раз.

— Вы человек военный, доктор, вам не привыкать к подвигам, — ухмыльнулся Риммер, повернув дуло в мою сторону. — Однако смею вас заверить, что я пристрелю вас, прежде чем вы до меня доберётесь. Давайте обойдёмся без глупостей. Не стоит недооценивать ни револьвер, ни моё умение им пользоваться. Вы стоите слишком близко, и шансов у вас нет. — Заметив, что мы колеблемся, Риммер издевательски продолжил: — Джон Уотсон, услужливая болонка, истово преданная своему хозяину! Ждёте команды «фас!»? Разница между мной и мистером Холмсом заключается в том, что мне хватает силы духа пожертвовать своим помощником, а вот ему — нет. Ну так как, мистер Холмс? Спустите на меня свою псину?

Я кинул взгляд на друга. Мне было достаточно едва заметного знака, но он резко качнул головой:

— Нет, Уотсон, даже не думайте. Я вам запрещаю!

— Я так и думал. — Джонас вновь повернулся к Холмсу и презрительно усмехнулся: — Профессор всё мне о вас рассказал. Вы сама предсказуемость.

Холмс побелел как мел от бессильной ярости.

— Вы, Риммер, вызываете лишь омерзение, — промолвил он. — Вы хладнокровно убили двух человек а третьего чуть не отправили на виселицу, и при этом не испытываете ни малейших угрызений совести. Добродетель, порядочность и благородство вы считаете человеческими слабостями. Мой друг готов отдать за меня жизнь, а вы над ним насмехаетесь. Всевышний дал вам ум, об остроте которого многие могли бы лишь мечтать, но как вы им распорядились? Вы бесчестите свой дар, обратив его во зло. Да я готов пожертвовать собой, если ценой моей жизни мне удастся избавить мир от такого подонка, как вы!

В словах Холмса было столько яда, что улыбка исчезла с лица Риммера. Он сделал шаг назад, прицелившись в лоб великого детектива, но Холмс, не отводя взгляда, продолжал смотреть в лицо негодяя. Могу поклясться, что рука, в которой тот сжимал револьвер, слегка дрожала.

— Вы мне дорого обошлись, мистер Холмс, — злобно прошипел Джонас. — У меня была контора в Пимлико — отличное прикрытие, я великолепно играл роль адвоката… Теперь я вынужден от неё отказаться. Кроме того, мне пришлось пожертвовать весьма толковым помощником. Пожалуй, мне стоит убить вас, прежде чем вы воплотите свою угрозу в жизнь.

— Тогда я убью вас! — воскликнул я, занеся кочергу.

Джонас покосился на меня и понял, что я не блефую. Несколько мгновений он колебался, но потом чувство самосохранения взяло верх.

— Не пытайтесь преследовать меня, — заявил он, попятившись к двери, — или миссис Хадсон сильно пожалеет. Оревуар, джентльмены. Быть может, мы ещё встретимся.

— Можете в этом не сомневаться, — холодно бросил Холмс.

Мгновение спустя Джонас скрылся. Я кинулся к серванту, выхватил из ящика револьвер и бросился к окну. Выглянув наружу, я увидел, как Риммер вскочил в поджидавший его экипаж, который сорвался с места и скрылся во тьме.

— Ну же, Холмс, в погоню! — призвал я.

— Бесполезно, друг мой, — покачал головой сыщик. — Риммер знает не меньше дюжины конспиративных квартир Мориарти, а кроме них — ещё сотню укромных мест. Гнаться за ним — всё равно что искать иголку в стоге сена.

— Будь он проклят! — в сердцах вскричал я.

Холмс аккуратно забрал у меня револьвер и положил его обратно в ящик:

— Не беспокойтесь, Уотсон, в своё время доберёмся и до него. Я немало задолжал Джонасу и тоже давно хочу рассчитаться с ним. Ещё никто со времён Мориарти не испытывал моё терпение с такой настойчивостью, как Риммер.

Я кивнул, прекрасно понимая, о чём говорит Холмс. Подумав, я спросил друга:

— Он говорил с безупречным британским выговором — как, во имя всего святого, вы догадались, что под личиной адвоката скрывается Риммер?

— Ну же, Уотсон, ведь он сам дал мне это понять.

— Как? Когда? Что-то не припоминаю.

— Он проверял меня. — Холмс улыбнулся: — И я не обманул его ожиданий. Помните, я показал вам его визитку и спросил, не замечаете ли вы чего-нибудь странного?