Мы оба с готовностью кивнули. Холмс посмотрел на часы, взглянул в окно и объявил:

— Мы славно провели время. Полагаю, мы будем в Кембридже через полчаса.

Холмс оказался прав, и спустя тридцать минут мы уже ехали в лёгком экипаже, направлявшемся к западу от города.

Примерно через двадцать минут экипаж остановился перед величественными воротами. Среди берёз, росших вдоль дороги, мы заметили лань. Над нашими головами надрывались вороны. Через некоторое время мы добрались и до самой усадьбы. Глаза Ньютона загорелись. Особняк оказался настоящим дворцом. Шестиугольные колонны обрамляли огромные дубовые двери, а углы здания венчали башни. Крыша была декорирована зубцами, а высокие решётчатые окна выходили на засыпанные снегом лужайки и клумбы. Над парадным входом красовался вырезанный в камне герб Кастерсов. Ко входу вела дорожка, вдоль которой выстроились статуи львов и грифонов. Справа сквозь деревья виднелось большое озеро, на заледеневшей поверхности которого играли солнечные лучи.

Ньютон был вне себя от восторга.

— Поверить не могу, что всё это может оказаться моим, — прошептал он.

Холмс предостерегающе положил ему руку на плечо:

— Держите себя в руках, Эндрю. Чтобы это стало вашим, нам предстоит кое-что сделать.

Огромные двери распахнулись, и навстречу нам шагнул управляющий Финч:

— Добрый день, джентльмены. Я вас ждал. Позвольте мне помочь вам с багажом.

Управляющий оказался жизнерадостным общительным краснолицым увальнем с бачками и внушительных размеров брюшком.

— Мы не знали, когда именно вас ждать, поэтому миссис Финч решила ограничиться только холодными закусками, — пояснил наш провожатый, заводя нас внутрь особняка.

Мы прошли через впечатляющий аванзал, украшенный рыцарскими доспехами и портретами представителей рода Кастерсов, и очутились в небольшой столовой, примыкающей к кухне. В большом отделанном камнем очаге уютно горел огонь. Со стен на нас взирали головы оленей. Нашлось здесь место и внушительной коллекции оленьих рогов. Большой стол в центре зала был заставлен тарелками с копчёностями, сырами и прочей снедью. Помимо этого я заметил графины с красным и белым вином, а также хрустальные бокалы.

— Прошу вас, джентльмены, угощайтесь и ни в чём себе не отказывайте. Путь из Лондона не близкий, и, полагаю, вы страшно голодны с дороги.

Мы поблагодарили Финча, и он откланялся.

— Вот это я понимаю — наследство, — покачал я головой, когда управляющий удалился.

— Я о таком не смел и мечтать, — будто не веря своим глазам, признался Ньютон.

Холмс уже устроился за столом и вовсю накладывал себе еду.

— Присоединяйтесь, джентльмены, — поторопил он нас. — Чем раньше мы поедим, тем скорее сможем приступить к поискам подковы.

Трапеза — кстати сказать, отменная — заняла у нас около часа.

— Итак, давайте подведём промежуточные итоги и ещё раз перечислим, что нам известно, — предложил Холмс, отодвинув тарелку и взяв в руки бокал изумительного бордо. — Теперь мне представляется очевидным, в чем причина загадочного скандала, в результате которого Джеймс Кастерс оказался в Аргентине. Это был роман с его учительницей музыки, то есть вашей матерью, Эндрю. В результате этой любовной связи на свет появились вы. Хоть вы и fillius nullius, это ничего не меняет. Вы являетесь последним представителем рода Кастерсов.

— Я начинаю склоняться к аналогичным выводам, мистер Холмс, — медленно кивнул Ньютон. — Я попытался напрячь память и сообразил, что у мамы ровным счётом ничего не осталось от моего отца-военного. Ни писем, ни подарков.

Холмс раскурил трубку угольком из очага и подытожил:

— Таким образом, первый абзац послания на пергаменте должен звучать приблизительно следующим образом: «Ты, fillius nullius, будешь равен любому из людей, если сложишь вместе головоломки четырёх королей и поднимешь башмак, что сделан ими не из кожи. Найди Библию — внутри таится секрет. Страница пятьсот девяносто восемь, строка тридцать восемь — коли правильно прочтёшь, то судьбу свою найдёшь и дом отчий обретёшь, сын мой».

— И где нам искать подкову? — спросил я.

— Чем больше я думаю над этой строчкой, тем больше она меня ставит в тупик. Джеймс Кастерс даже не пытается намекнуть, откуда начинать поиски. И зачем поднимать подкову? Что это значит?

— Святые Небеса! — воскликнул я, поражённый догадкой. — А ведь в этом что-то есть. Ещё когда вы описывали герб Кастерсов, мне подумалось, что перевёрнутая подкова считается дурным знаком, мол, счастье от этого уходит. Если Эндрю установит её в нужном положении, дугой вверх, то бишь «поднимет», удача ему улыбнётся и он получит Нордклифф!

— Коротко и ясно, Уотсон, — восхитился Холмс.

— Значит, — уточнил Ньютон, — нам нужно найти опрокинутую подкову, чтобы повернуть её в правильное положение? Тогда откроется тайник?

— Мне кажется, именно так, — ответил Холмс и подёргал за бархатный шнур у камина.

Зазвенел колокольчик, и вскоре в столовую вошёл Финч.

— Скажите, любезный, — обратился к управляющему Холмс, — не будет ли с нашей стороны чрезмерной назойливостью попросить вас показать нам особняк?