Тощий пес, обтянутый грязной желтой кожей. «Когда этот скелет ел хоть что-нибудь в последний раз? — подумал Урук. — Хорошо хоть, до мешка ему не допрыгнуть. Наверняка бы сожрал, ведь мешок-то кожаный».

Урук прижался к стене, вытянул руки вверх, ощупал поверхность. Нашел подходящий выступ и начал подъем.

Процесс сложный и нескорый. Руки начали дрожать, икры сводила судорога. Нет, он, конечно, не упадет, но усталые мышцы непредсказуемы. Необходимо сосредоточиться на руках и ногах, только о них и думать… Не о том, чтобы взобраться, не о поисках драгоценного камня… Еще немного… И еще… Ага, вот и сказалась многодневная усталость! Меч при неловком повороте лязгнул о стену. Урук замер… выждал… Все тихо.

Наконец он наверху. Теперь нужно дождаться часового.

Ждать пришлось долго, но вот послышалось шарканье кожаных подошв. Теперь судьба должна послать удачу. Если часовой услышит шум, обернется и заметит на уступе странную фигуру, не удастся обойтись без крови.

Урук вскочил на ноги и понесся к стражу. Тот почуял неладное, обернулся, но поздно. Мощные руки схватили его за горло, копье выпало из ослабевших рук, тело нелепо затрепыхалось… потом обмякло. Страж без сознания, лежит рядом со своим копьем. Чернокожий, хотя и не такой темный, как Урук. Почему-то почти вся охрана храма черная… но это неважно. Он схватил негра за запястья, подтащил его к краю уступа, осторожно спустил его пониже и разжал руки. Поморщился, услышав глухой удар тела о землю.

— Надеюсь, очнется, — пробормотал Урук и побежал к статуям. Совершенно одинаковые. Увесистые груди, беременные животы, громадные глаза. Урук скрылся за ближайшей из них и перевел дыхание. Впервые после того, как спрыгнул с дуба.

За мощными ляжками богини мерцал в отдалении город Ур. Казалось, он охвачен пожаром. Сияли факелы постоялых дворов, харчевен и притонов, слабо желтели светильники в домах горожан и крестьян. Интересный город, хотя для настоящего вора не лучше пустыни. Здесь можно обосноваться. Содержать таверну или стать торговцем… Перекупщиком… менять ячмень с севера на патоку с юго-востока… Урук усмехнулся, представив себя торговцем. Семью завести… Урук еще раз усмехнулся. «Сначала убеги от своей судьбы», — напомнил внутренний голос.

Урук выполнял свою работу без угрызений совести. Он грабил богатых, воровал самые ценные вещи. Невозможно жить без пищи, оружия, инструментов, но никто не умирал, лишившись кольца с драгоценным камнем или короны из сокровищницы. Золото приходит нечестным путем не только к ворам.

Немного отдохнув, грабитель направился к двери. Темно. Странный запах. Как будто пахнет подгоревшей свининой… Но как-то неаппетитно.

А вот и следующий бдительный страж. Сопит и причмокивает, привалившись к стене. Урук подкрался к спящему, отодвинул от него подальше копье, вытащил меч и схватил охранника за горло.

Глаза часового широко раскрылись, рука метнулась к копью.

— Спокойно, — прошептал Урук. Он поднес острие меча к переносице жертвы. — Дернешься — прикончу. — Для большей убедительности царапнул мечом щеку стража. Тот едва заметно кивнул.

— Где камень Каллы?

— Мой долг… — просипел страж.

— Твой долг — орать и драться, — перебил Урук. — Твой долг — подохнуть от моего оружия. Отвечай, не то кишки выпущу. — И он кольнул жертву мечом, на мгновение крепко сжав горло, чтобы приглушить невольный вопль. — Шевели языком, собака!

— Жрица… жрица его надевает при жертвоприношениях.

— Где?

Страж скосил глаза в глубину храма, вдоль прохода, чуть мотнул в ту же сторону головой.

— Никто не смеет… — начал он, но Урук уже не слушал. Он двинул охраннику рукоятью меча между глаз и двинулся вперед, оставив оглушенного воина валяться у стены. Двери кладовых. За ними ячмень, просоленное мясо… Куда им столько? Испортится же… Уже воняет гнилью. Свертки тканей, кучи факелов… Ничего интересного.

С мечом в руке Урук углублялся в лабиринты храма. В любой момент можно встретить стражника или жреца. Но пока удача не отвернулась от него.

Коридор привел его, наконец, в большое помещение с восьмиугольной дырой в полу. Каждая из сторон восьмиугольника длиной в три человеческих роста. По углам — мощные колонны, уходят вверх и вниз. Внизу горят факелы, бросая отсветы на потолок, заставляя песчаник кладки искриться мелкими огоньками.

Оставаясь в тени, Урук заглянул в дыру.

Внизу, как раз под ним — здоровенная куча дров. Ветки, поленья, целые бревна. Жертвенный костер, догадался Урук. Вокруг на коленях несколько жрецов, что-то бубнят, напевают. Одеты просто, в рабочие куртки и штаны.

Урук никогда не кланялся ни богам, ни людям. Мана не требовала низкопоклонства. Богиня-охотница любила смелость и силу. Храбрые люди, храбрые звери — ей все равно. Она не ждала жертвоприношений. Она заставляла действовать.

Жрецы поднялись с колен и отступили от алтаря. Интересно, конечно, но у Урука здесь свои дела. Надо поискать, нет ли в храме чего-нибудь ценного, пользуясь тем, что все жрецы заняты. «„Девственность Каллы”, конечно, вещь замечательная, но наверняка тут найдется еще что-нибудь интересное…»