Капитан придвинул к себе автомат: заботливый Орлик даже сдвинул предохранитель. Потрогал гранаты, бросить их не сможет, однако в крайние минуты жизни пригодятся. Так сколько осталось ему отпущенного судьбой времени? Уже не раз приходилось встречаться лицом к лицу со смертью и в партизанском отряде, и позже, когда их отряд влился в части наступающей Советской Армии и он стал солдатом, потом офицером, но в такое отчаянное положение не попадал. Жаль, очень жаль, что теперь из их большого рода Адабашей останется в живых только сестричка Ганночка.

И тогда он услышал шаги. Скрипнула дверь коттеджа, и легкая тень четко выписалась в темном проеме. Адабаш потянул к себе оружие.

— Эй, — услышал он на немецком, — не стреляйте.

Это была девушка, очевидно, жившая в этом коттедже. Она легко спустилась по ступенькам, приблизилась к Адабашу, но остановилась в нерешительности. Их разделяли метров пять, но капитан ясно ее видел, она была одета в белое, и в сумраке рассвета показалась ему привидением. Больше всего он боялся именно сейчас потерять сознание — она позовет солдат, и его схватят живым, бессильного, жалкого.

— Иди сюда, — позвал капитан.

Девушка подошла ближе, наклонилась к капитану. Он увидел ее глаза совсем рядом, в них плескались страх и жалость, она интуитивно почувствовала, как ему плохо, что-то сказала — Адабаш не разобрал слов. Он заставил себя превозмочь боль и вслушаться. Девушка тихо, почти шепотом говорила и говорила: надо встать и перебраться в коттедж, иначе его увидят эсэсовцы, патрули каждое утро обшаривают все сады и закоулки, вылавливая дезертиров.

— В доме только я и моя мама, — сказала она. Капитан попытался встать, опираясь на автомат, и сразу же, глухо вскрикнув, повалился на бок. Тогда девушка неумело обхватила его за плечи, пытаясь помочь, но силенок ей явно не хватало, и она пришла в отчаяние.

— Они убьют вас, — проговорила сквозь слезы. — Кругом смерть, умирает город, умирают люди…

Девушка поднялась, плотнее накинула платок на плечи. Она, видно, на что-то решилась.

— Я позову Вилли, — пробормотала она. — Пусть Вилли что-нибудь придумает.

— Не смей! — прохрипел капитан. — Буду стрелять!

— Поверьте мне, я не хочу причинить вам вред! Я видела в окно, как ваш товарищ привел вас сюда. Могла позвонить в комендатуру, телефон вечером еще работал. А нет — можно было выйти незаметно и привести сюда солдат. Они были бы уже здесь. Но я ведь не сделала этого!

Ее слова показались убедительными.

— Ладно, — вынужден был согласиться капитан, — зови своего приятеля.

Она быстро и легко ушла. Адабаш стал ждать. Силы оставляли его, словно бы таяли в рассветной серой дымке. Вернется — не вернется? Одна? С патрулем? Что же, он встретит их так, что навеки запомнят. Только бы не потерять сознание…

Она возвратилась минут через двадцать с каким-то парнем в шинели без погон. Заметив их, Адабаш повел стволом автомата. Что-то в том, как шел этот человек, показалось капитану необычным, и он напрягся, присматриваясь, пытаясь угадать, что сделает тот, кого привела девушка. Нет, руки не в карманах шинели, и в них нет оружия.

— Рус, не стреляй! — вполголоса сказал парень в шинели. — Меня зовут Вилли. Гитлер капут!

Это в последние месяцы Адабаш слышал сотни раз. Парень оказался рослым и достаточно сильным, чтобы поднять капитана и втащить его в дом. Адабаш вспомнил об автомате и забеспокоился — где он? Парень догадался, что встревожило русского офицера.

— Принеси его автомат, — сказал девушке, — иначе он не успокоится. Знаю я их…

— Не пойду. Мне страшно, — сказала девушка. Она действительно казалась испуганной до смерти…

— Иди за оружием! — прикрикнул на нее парень. — Куда его, Ирма?

Так Адабаш узнал имя девушки.

— В мою комнату.

— А что скажет твоя мамаша?

— Как-нибудь уладим, — неопределенно ответила Ирма.

Когда поднимались по узенькой винтовой лестнице, парень на каждом шагу, припадая на левую ногу, звонко постукивал о ступеньки протезом. Только сейчас Адабаш догадался, почему ему с самого начала показалась странной походка Вилли. Но об этом он подумал уже в те минуты, когда сознание покидало его, и на месте Вилли вдруг увиделся сержант Орлик — подставляет свое плечо, приговаривает: «Потерпи, капитан, сейчас доберемся до кровати». И еще ему почудилось, что он покатился в темноту.

Адабаш был без сознания совсем недолго, очнулся оттого, что вдруг стало не так душно — это Ирма осторожно прикоснулась влажным полотенцем к его губам, щекам, лбу. Потом Вилли, пытаясь снять с него одежду, принялся ворочать его с боку на бок.

— Перевязан неплохо, по-солдатски, — отметил Вилли. — Но бинты надо сменить, они пропитались кровью. Ирма, принеси таз с водой, йод и бинты…

Заметив, что девушка заколебалась, прикрикнул на нее:

— Хотя бы раны учили вас перевязывать там, в вашем похабном Союзе девушек? [1] Или только вопить: «Хочу ребенка от фюрера»?