— Я останусь с вами, — сказал Вилли. — Кое-что я тоже умею, — он покосился на оружие капитана. — К тему же выпадает удобный случай сделать то, что я обязан был сделать гораздо раньше — отомстить за отца.

— Оставайся, Вилли, возьми мой пистолет, — Адабаш внешне равнодушно воспринял решение этого фельдфебеля-инвалида, но в душе порадовался. Капитан попросил его: — Пойди, пожалуйста, вниз и отопри входные двери. Не надо, чтобы Орлик выбивал запоры.

— Вы так уверены, что сержант придет? — удивился Вилли.

— Конечно, иначе чего бы мы стоили, если бы бросали друзей в беде. Орлик придет.

Вилли снова спустился вниз, погремел запорами. Потом они стали ждать. Время близилось к полуночи, когда Адабашу показалось, что тихо скрипнула входная дверь. И опять установилась тишина. Капитан знал, что Орлик может часами стоять неподвижно, выжидая, пока враг первым сделает опрометчивый шаг, выдаст себя. Наверное, он вошел в дом, чтобы выяснить судьбу Адабаша. На месте Орлика он поступил бы именно так: раненый оставался во дворике коттеджа, значит, жители могли видеть, как его добивали или уносили. И вторая возможность не исключалась: раненый, почувствовав себя лучше, мог сам проникнуть в дом.

Адабаш и Вилли вслушивались в неустоявшуюся тишину, пытаясь по неясным звукам определить, что происходит там, вокруг коттеджа. Временами раздавались громкие шаги под окнами — это проходили солдаты. Совсем близко прозвучали выстрелы и послышался вскрик, наполненный болью. Снова тихо скрипнула дверь. Орлик? Или отец Ирмы, эсэсовец, у которого тоже были причины избегать встречи с солдатами? А может, дезертир забрел, мародер: одни в эти дни умирали, другие грабили…

Умирали совсем рядом — снова послышались выстрелы, команды, крики… Часы пробили полночь. Вдруг Вилли сжал руку капитана, давая знать, что в доме кто-то есть. Адабаш взял автомат. Вилли бесшумно встал у двери, он теперь был бы за спиной у тех, кто мог войти.

Раз или два мелькнул лучик фонарика — обследовали комнаты первого этажа. Наконец в тишине, разрываемой редкими взрывами снарядов, послышались тихие шаги по лестнице. Адабаш выжидал, давая возможность неизвестному подняться выше.

— Сержант! — вполголоса позвал он, надеясь и не веря, что это пришел Орлик.

— Здесь, капитан! — послышалось в ответ.

Уже не таясь, но и не особенно поднимая шум, в комнату вошел Орлик. Вслед за ним ввалились человек пять разведчиков. Сразу стало тесно, запахло ночной сыростью и дымом.

— Здравствуй, Орлик, — голос Адабаша дрогнул.

— Свет зажечь? — спросил сержант, выловивший в темноте лучиком своего фонарика кровать и капитана на ней.

— Шторы надежно задернуты, Вилли? — по-немецки спросил Адабаш.

— Так точно, господин капитан.

Вилли с пистолетом в руке занимал позицию против входа.

В комнате мгновенно установилась тишина, Адабаш ясно ощутил напряжение, которое возникло после его слов. Оно было как токи высокой частоты: неосторожное движение и…

— Не стрелять! — приказал он на всякий случай.

— Это еще что за фокусы? — спросил Орлик без видимого удивления. — Кто такой?

— Немец. Фельдфебель. Надежный человек, не беспокойся.

Ну как ему объяснить, кто такой Вилли, если этого Адабаш и сам не знал? Может, действительно из тех немцев, которые ненавидели фашизм и ждали своего часа, а может, и маскируется, использует стечение обстоятельств для собственного спасения?

— Это он пусть беспокоится, — проворчал Орлик, — скажите ему, пусть включит свет, раз он местный.

— Ты что, сержант? — удивился Адабаш. — Какой свет, если весь Берлин без энергии? Вилли, зажги свечу, пожалуйста.

Вилли пощелкал зажигалкой, поднял высоко свечу — поискал, куда бы пристроить. Поставил ее на камин, и колеблющийся огонек неярко осветил комнату.

— Положи оружие! — приказал ему Орлик.

Вилли шагнул к кровати, на которой лежал Адабаш, протянул ему пистолет.

— Оставь его, сержант, мы уже сколько часов с ним здесь на пару в прятки со смертью играем, — Адабаш сказал это таким счастливым голосом, что Орлик, отбросив настороженность, попытался обнять его, но, вспомнив о ране, лишь прижал его голову к своей груди. И капитану на мгновение показалось, что это дед его, патриарх рода Адабашей, ласково привлек его к себе, провожая в партизаны. Как давно это было…