Юрка вырвал из альбома лист полуватмана, нарисовал на нем жуткую харю в черной шляпе, поставил ниже шесть крупных букв «болото», приколол к косяку и начал метать в харю ручку.

Часть третья

В союзе с Аристотелем

Глава первая

СЕМЕЙНОЕ ТОРЖЕСТВО

Приближался Юркин день рождения.

Мальчишка возвещал об этом дне уже не раз: за полмесяца, за неделю и, наконец, вчера, за три дня до торжества, и тем не менее он боялся, что родные все равно забудут и, естественно, не купят подарков. К тому же ни Василиса Андреевна, ни Петр Иванович не заикаются об этом и не делают никаких приготовлений. С ума можно сойти!

— В прошлом году ко дню моего рождения был торт, — сказал он вчера за ужином.

— Это не вы с пацанами забирались на крышу? — спросил Петр Иванович. — Две плиты шифера раскололи. Они вот-вот сорвутся и пристукнут кого-нибудь. Надо заменить.

Юрка сердито покосился на отца и ничего не ответил, думая, что бы еще такое ввернуть насчет именин.

— Валерка, наверное, не придет нынче на день рождения— не выхворается, — наконец проговорил он.

— Не будете лезть где попало. Холодина, снег, а им на гэсу надо. Ишь ведь какие герои!.. Нагероились! Один чуть не нырнул, а второй при смерти, — неожиданно разгневалась Василиса Андреевна.

— Ну уж и при смерти! Просто ангина. И то уже скоро пройдет!

— Пройдет! Хорошо, что ты на электричестве сидел, а то бы тоже или валялся сейчас, или бы искали тебя сетями на дне морском, вылавливали, прости господи, покойничка.

Аркадий прыснул. Василиса Андреевна стукнула его полотенцем по спине:

— И ты тоже, анжинер, куда повел ребятенок! И учительница!.. Всех бы вас надо…

— Зря ударила. Валерка мог с таким же успехом простыть и дома. Кстати, он каждый ноябрь болеет ангиной. И в воду никто не собирался нырять. Просто один мальчишка соскользнул с камня, когда мы шли по берегу, и искупался по пояс. Так что возьми свой удар обратно.

Юрка допил чай и поднялся из-за стола. Именины явно проваливались. Подарки улыбались откуда-то издалека, с прилавков магазина.

Все это мальчишка припомнил сейчас и отметил, что никаких изменений за день не произошло. Он забыт начисто. Хотя подсознательно чувствовал, что не может этого быть, чтобы его позабыли. Ведь девять лет не забывали, с какой стати па десятый забудут. Он присматривался ко всем кулькам и сверткам, которые приносили мать с отцом, желая видеть в них что-то угловатое, тяжелое, предназначенное ему. Почему угловатое и тяжелое, Юрка не знал, но именно так представлял подарок. Кульки и свертки раскрывались. Сахар, макароны, гречка. Красный кусок замороженного мяса. Тоже угловатый и тяжелый…

У Аркадия сегодня стипендия. Не было случая, чтобы треть от всех денег он не расходовал на пути из института домой, и не было случая, чтобы Василиса Андреевна после этого не ворчала, жалея рубли, «пущенные на ветер», в то время когда «сам без штанов».

«Если Аркадий сегодня ничего не купит, то крышка», — подумал Юрка, включая и выключая настольную лампу.

— Любуйся, отец, — сын опять книжки тащит в обеих руках, — услышал мальчишка Василису Андреевну и выскочил из комнаты.

Аркадий долго в сенях вышаркивал ноги, потом вошел и, смущенно улыбнувшись, спросил:

— Можно?

— А куда вторую-то стопу дел? — осведомилась Василиса Андреевна.

— Какую — вторую? Вот всё тут. Показалось.

— Ну хорошо, коли показалось, все меньше будет.

— Книги?

— Два учебника, Лесков и три томика Шекспира… Остальное вот — прошу. — Он вытащил пачку троек, еще что-то скомканное, положил на стол, поцеловал Василису Андреевну в щеку, подмигнул Петру Ивановичу и отбыл в свою «келью».

Юрка вьюном следом. Развязал бечевку, раскинул бумагу. Да, одни книги… Юрка не мог сдержаться, не мог больше говорить иносказательно, намеками.

— Значит, мне ничего не купил!

— А собственно, чего тебе надо?

— А собственно ничего… Просто послезавтра день моего рождения.

— Разве? — удивился Аркадий.

— Да.

— Странно. Как быстро летит время!.. Да-да, припоминаю, именно послезавтра. Ах ты, как глупо получилось.

Юрка презрительно усмехнулся и, чувствуя, что слезы где-то уже близко, прямо посмотрел брату в глаза.