Рин нахмурился.

– Об этом он мне не говорил, – ответил юноша.

– И ты поклянёшся мне в том своей честью? – схватил его за плечо рыцарь, так и буравя своим взглядом.

Рин открыл было рот, а потом вновь молча закрыл его, растерянно моргая.

– Х-ха! Наглый юнец! Думал меня перехитрить? – рассердился Хайес, надув от обиды щёки. – Хорошим же оруженосцем ты мне был, если начал прямо с вранья!

– Простите великодушно, Ваша Решимость! – смиренно склонил голову перед рыцарем Рин. – Ежели бы это было лишь моей тайной, то я, видит Бог, ни секунды бы не колебался в том, чтобы начистоту всё вам рассказать! Но это была тайна ади Питри. А кроме того, - Рин на мгновение запнулся, не зная, можно ли считать Иару Прекрасную дамой, или же нет, но, решив, что она, без сомнения, дама, и, более того, в вышей степени благородная, пусть даже и богиня, уже увереннее продолжил, – в ней напрямую замешана одна… одна черезвычайно благородная дама!

– Что за чушь ты несёшь! – вспылил, наконец, рыцарь. – Слыханное ли это дело – ади Питри и невообразимо благородная дама! Да я скорее поверю, что свиньи вьют гнёзда, а волки несут яйца в курятнике! – заорал на него Хайес.

– Я готов вам поклясться честью, что это так! И призову в свидетели всех искуплённых и самого Всесущного! – насупился Рин, и сам начиная злиться.

Хайес тут же замолчал и лишь беззвучно открывал и закрывал рот.

– Ну и дела! – наконец, тихо произнёс он. – Видно, и в правду, конец света наступает! – Внезапно какая-то догадка осенила его, и он радостно хлопнул себя по лбу. – Послушайка! А ты, не ровён час, не сыном ли его и той благородной дамы будешь?

Столь нелепое предположение так рассмешило Рина, что он не удержался а расхохотался во всё горло.

– Да что вы такое говорите, ади Даггемо! – укоризненно сказал Рин, утирая выступившие от смеха слёзы. – Давно уже я так не смеялся!

– Да… Действительно! Что это я? – сконфуженно пожал плечами Хайес. – Хотя, признай, что определённый резон в этом моём предположении был!

– Ну-у… - неопределённо пожал плечами Рин.

– Что ж… Отдыхай пока! Скоро мы опять двинемся в путь, – и Хайес, уже примирительно, похлопал по плечу Рина и отошёл в сторону, к айвонцу.

– Ну что, арвер, не жалеешь о своём решении? – тихо спросил его Оссу Та, слегка кивнув в сторону юноши.

– Нет. Не жалею, нкапи, – Хайес расправил плечи и оглянулся на Рина, который разыскал среди тел убытых врагов своего самого упорного противника и теперь, с любопытством, разглядывал его меч.

– Если бы мы всё это время тащили его силой (раз уж ты не мог заставить его идти с нами с помощью своего волшебства), то, как я теперь прекрасно это понимаю, у нас непременно бы возникли определённые трудности, – продолжил свою мысль рыцарь и добавил, ещё тише. – Как только мы достигнем Аймпарского монастыря, ты, уж будь добр, не тяни больше со своим колдовством! Видит Бог, парнишка этот весьма шустрый.

– А-а-а-ааа! – вдруг закричал Рин, роняя на землю шлем убитого и в ужасе отскакивая от поверженного врага.

– Эй! Что там такое, оруженосец? – поспешно направился в его сторону Хайес. – Чем тебя так напугал этот убитый, что ты шарахаешся от него, словно орхат от слёзария?

Рыцарь поспешно подошёл к Рину и, едва взлянув на труп, тоже обомлел.

– Это женщина! – юноша потрясённо смотрел на Хайеса и шептал заметно побледневшими губами. – Понимаете?!..Я сражался… и убил женщину!

Под бледным взором трёх лун, лицо поверженной противницы Рина едва заметно светилось, окутанное зеленовато-серебристым, призрачным сиянием. Несмотря на безобразный шрам, рассекавший всю её левую щёку и терявшийся где-то на горле, под воротником доспеха, лицо убитой было неописуемо прекрасным: тонкие, плотно сжатые губы, прямой, решительный нос, резко очерченные, токие брови, лишь чуть-чуть изогнутые, словно лук без тетивы, и над высокими скулами, огромные, серебристыеглаза, чью красоту можно было бы сравнить, разве что со слезой Игуна! Её волосы, столь же серебристые, как и её зрачки, пышной копной разметались по земле, на которой, напротив уголка рта, собралась маленькая лужица голубовато-серебрящейся крови.

Хайес ничего на это не сказал, а бросился к двум другим павшим врагам, в точно таких же доспехах. Решительно сняв шлем с первого их них, он нашёл затем, лежащую тут же, но уже отдельно, голову второго, и проделал с ней тожесамое. На этот раз это были мужчины, но без сомнения, того же племени, что и девушка, и столь же прекрасные лицом, как и она.

– Спаси меня и сохрани Всеведущий и Всесущный! – осенил себя кругом Хайес, вдрагивая и роняя голову на землю.

– Никогда ещё, во всём этом проклятом мире, не случалось, чтобы кивили арту путались с Тенью! – произнёс он, растерянно смотря на распростёртые перед ним тела.

Вокруг него, в том же потрясении стояли и, тот час сбежавшиеся со всех сторон, шоэны, понуро и даже испуганно опустившие головы. И все подавленно молчали.

– Грядёт последний шторм, и, повидимому, гребни волн завивать будет не только Кфал… Молитесь и не надейтесь на спасение, ибо отныне живой позавидует мёртвому! – несовсем понятно, но определённо усташающе высказался Оссу Та.

– Ладно! Хватит глазеть! – вдруг рявкнул Хайес, да столь неожиданно, что все невольно вздрогнули. – Са камрэ! А соту ну тамэ!*