“Jim (Джим),” says he, “I reckon we’re fouled, you and me, and we’ll have to sign articles (полагаю, мы натворили много лишнего, и нам надо подписать /мирный/ договор; to foul — пачкать, портить, нарушать правила, нечестно играть; article — договор, устав, исковое заявление). I’d have had you but for that there lurch (я бы прикончил тебя; если бы не этот крен): but I don’t have no luck, not I (но я несчастливый); and I reckon I’ll have to strike (и, думаю, мне придется сдаться; to strike — ударять; спускать, убирать /о чем-то натянутом или поднятом: парусах, палатке и т. п./; сдаваться, потерпеть поражение), which comes hard, you see (что тяжело, видишь ли), for a master mariner to a ship’s younker like you, Jim (опытному моряку /уступить/ корабельному юнге, вроде тебя, Джим).”

I was drinking in his words and smiling away (я упивался его словами и улыбался), as conceited as a cock upon a wall (самодовольный, как петух на стене = взлетевший на забор), when, all in a breath, back went his right hand over his shoulder (когда, в один миг, его правая рука взметнулась над плечом; to go back — возвращаться, простираться, тянуться). Something sang like an arrow through the air (что-то просвистело в воздухе, словно стрела); I felt a blow and then a sharp pang (я почувствовал удар, а потом внезапную резкую боль), and there I was pinned by the shoulder to the mast (я был пригвожден плечом к мачте). In the horrid pain and surprise of the moment (от ужасной боли и удивления в тот момент) — I scarce can say it was by my own volition (вряд ли могу сказать, что это было по моему желанию = не знаю, обдуманно ли), and I am sure it was without a conscious aim (уверен, это было без сознательного прицеливания = не целясь) — both my pistols went off, and both escaped out of my hands (оба мои пистолета выстрелили, и оба выпали из моих рук). They did not fall alone (они упали не одни); with a choked cry, the coxswain loosed his grasp upon the shrouds (с приглушенным криком рулевой ослабил хватку = выпустил из рук ванты), and plunged head first into the water (и нырнул головой вперед в воду).

mariner [`mærɪnə] conceited [kən`si:tɪd] volition [və`lɪʃn] grasp [grɑ:sp]

“Jim,” says he, “I reckon we’re fouled, you and me, and we’ll have to sign articles. I’d have had you but for that there lurch: but I don’t have no luck, not I; and I reckon I’ll have to strike, which comes hard, you see, for a master mariner to a ship’s younker like you, Jim.”

I was drinking in his words and smiling away, as conceited as a cock upon a wall, when, all in a breath, back went his right hand over his shoulder. Something sang like an arrow through the air; I felt a blow and then a sharp pang, and there I was pinned by the shoulder to the mast. In the horrid pain and surprise of the moment — I scarce can say it was by my own volition, and I am sure it was without a conscious aim — both my pistols went off, and both escaped out of my hands. They did not fall alone; with a choked cry, the coxswain loosed his grasp upon the shrouds, and plunged head first into the water.

OWING to the cant of the vessel (из-за накренения судна; owing to — по причине, вследствие; to owe — быть должным /кому-л./; быть в долгу /перед кем-л./; быть обязанным), the masts hung far out over the water (мачты нависли прямо над водой; far out — далеко наружу), and from my perch on the cross-trees I had nothing below me but the surface of the bay (и под моим насестом на салинге не было ничего, кроме поверхности /воды/ бухты; perch — жердь, насест). Hands, who was not so far up (Хендс, который был не так высоко = взобрался ниже меня), was, in consequence, nearer to the ship (был в результате /этого/ ближе к кораблю), and fell between me and the bulwarks (и упал /в воду/ между мной и фальшбортом). He rose once to the surface in a lather of foam and blood (он поднялся один раз на поверхность = всплыл в кровавой пене; lather — пена /от мыла, моющего средства и т. п./; foam — пена), and then sank again for good (и затем погрузился снова навеки; to sink). As the water settled, I could see him lying huddled together on the clean, bright sand in the shadow of the vessel’s sides (когда вода успокоилась, я видел, как он лежал, съежившись, на чистом светлом песке в тени бортов судна; to settle — установиться, улечься, устраиваться; to huddle — съеживаться, свёртываться калачиком). A fish or two whipped past his body (рыбка или две проплыли быстро над его телом; to whip — хлестать; юркнуть, выскочить). Sometimes, by the quivering of the water (иногда, при колебании воды), he appeared to move a little, as if he were trying to rise (казалось, что он немного шевелится, как если бы пытался встать). But he was dead enough, for all that (но он был мертв достаточно = вполне, тем не менее), being both shot and drowned (будучи и застреленным, и утопленным), and was food for fish in the very place where he had designed my slaughter (и был пищей для рыб на том самом месте, где задумал убить меня; slaughter — кровопролитие, резня, забой).

сonsequence [`kɔnsɪkwəns] lather [`lɑ:ðə] quivering [`kwɪvərɪŋ] slaughter [`slɔ:tə]

OWING to the cant of the vessel, the masts hung far out over the water, and from my perch on the cross-trees I had nothing below me but the surface of the bay. Hands, who was not so far up, was, in consequence, nearer to the ship, and fell between me and the bulwarks. He rose once to the surface in a lather of foam and blood, and then sank again for good. As the water settled, I could see him lying huddled together on the clean, bright sand in the shadow of the vessel’s sides. A fish or two whipped past his body. Sometimes, by the quivering of the water, he appeared to move a little, as if he were trying to rise. But he was dead enough, for all that, being both shot and drowned, and was food for fish in the very place where he had designed my slaughter.

I was no sooner certain of this than I began to feel sick, faint, and terrified (как только я убедился в этом, я начал испытывать тошноту, слабость и ужас; be certain of — быть уверенным в чем-то). The hot blood was running over my back and chest (горячая кровь бежала /струйками/ по моей спине и груди). The dirk, where it had pinned my shoulder to the mast (кинжал, там = в том месте, где он пригвоздил мое плечо к мачте), seemed to burn like a hot iron (казалось, жег, словно раскаленное железо); yet it was not so much these real sufferings that distressed me (но все-таки не эти реальные страдания тревожили меня; to distress — причинять страдание, горе; мучить, терзать), for these, it seemed to me, I could bear without a murmur (их, казалось мне, я могу выносить безропотно; murmur — шепот; ворчание; ропот); it was the horror I had upon my mind of falling from the cross-trees into that still green water (это был ужас, бывший у меня на уме = меня ужасала мысль падения с салинга в эту неподвижную зеленую воду), beside the body of the coxswain (около тела рулевого).

I clung with both hands till my nails ached (я вцепился /в салинг/ обеими руками, пока мои ногти не заболели), and I shut my eyes as if to cover up the peril (и закрыл глаза, как будто чтобы скрыть = не видеть опасность). Gradually my mind came back again (постепенно голова моя прояснилась снова; mind — разум; память), my pulses quieted down to a more natural time (скорость биения /сердца/ снизилась до более нормального темпа; pulse — пульс, биение, ритм, удар; to quiet down — утихать, успокаиваться), and I was once more in possession of myself (и я снова владел собой: «был во владении себя»).

suffering [`sʌfərɪŋ] murmur [`mə:mə] natural [`nætʃərəl] possession [pə`zəʃn]

I was no sooner certain of this than I began to feel sick, faint, and terrified. The hot blood was running over my back and chest. The dirk, where it had pinned my shoulder to the mast, seemed to burn like a hot iron; yet it was not so much these real sufferings that distressed me, for these, it seemed to me, I could bear without a murmur; it was the horror I had upon my mind of falling from the cross-trees into that still green water, beside the body of the coxswain.