I clung with both hands till my nails ached, and I shut my eyes as if to cover up the peril. Gradually my mind came back again, my pulses quieted down to a more natural time, and I was once more in possession of myself.

It was my first thought to pluck forth the dirk (моей первой мыслью было выдернуть кинжал); but either it stuck too hard or my nerve failed me (но либо он вонзился слишком сильно, либо мужество покинуло меня; nerve — нерв, присутствие духа, сила воли; to fail — терпеть неудачу; подвести); and I desisted with a violent shudder (и я отказался /от этой затеи/ с сильным содроганием; violent — неистовый; интенсивный, сильный /например, о боли/). Oddly enough, that very shudder did the business (как ни странно, это самое содрогание выполнило работу = помогло мне). The knife, in fact, had come the nearest in the world to missing me altogether (нож, на самом деле, прошел ближе всего в мире к /точке/, чтобы не попасть в меня совсем = нож меня только чуть-чуть задел меня); it held me by a mere pinch of skin (он держал меня лишь за кусочек кожи; pinch — щипок, щепотка), and this the shudder tore away (и этот /кусочек/ вздрагивание оторвало; to tear away — отрывать, освобождать). The blood ran down the faster, to be sure (кровь, конечно, побежала быстрее = сильнее); but I was my own master again (но /зато/ я освободился: «был своим собственным хозяином снова»), and only tacked to the mast by my coat and shirt (и /был/ только пригвожден к мачте камзолом и рубахой; to tack — присоединять гвоздями или кнопками, прибивать, прихватывать).

These last I broke through with a sudden jerk (эти последние /державшие меня вещи/ я оторвал резким рывком), and then regained the deck by the starboard shrouds (и затем вернулся на палубу по вантам правого борта). For nothing in the world would I have again ventured (ни за что на свете я бы не отважился вновь), shaken as I was (несмотря на потрясение: «потрясенный, каким я был»), upon the overhanging port shrouds (/ступить/ на выступающие ванты; overhanging — консольный, нависающий, выступающий), from which Israel had so lately fallen (с которых Израэль так недавно упал).

I went below, and did what I could for my wound (я спустился: «сошел вниз» и сделал, что мог для своей раны = попытался перевязать рану); it pained me a good deal, and still bled freely (она болела сильно, и обильно кровоточила); but it was neither deep nor dangerous (но она не была ни глубокой, ни опасной), nor did it greatly gall me when I used my arm (и не беспокоила сильно, когда я использовал руку). Then I looked around me, and as the ship was now, in a sense, my own (затем я огляделся и, так как теперь корабль был, в определенном смысле, моим), I began to think of clearing it from its last passenger — the dead man, O’Brien (я стал думать об освобождении его от последнего пассажира — мертвого О`Брайена).

desisted [dɪ`zɪstɪd] wound [wu:nd] dangerous [`deɪnʤərəs] passenger [`pæsɪnʤə]

It was my first thought to pluck forth the dirk; but either it stuck too hard or my nerve failed me; and I desisted with a violent shudder. Oddly enough, that very shudder did the business. The knife, in fact, had come the nearest in the world to missing me altogether; it held me by a mere pinch of skin, and this the shudder tore away. The blood ran down the faster, to be sure; but I was my own master again, and only tacked to the mast by my coat and shirt.

These last I broke through with a sudden jerk, and then regained the deck by the starboard shrouds. For nothing in the world would I have again ventured, shaken as I was, upon the overhanging port shrouds, from which Israel had so lately fallen.

I went below, and did what I could for my wound; it pained me a good deal, and still bled freely; but it was neither deep nor dangerous, nor did it greatly gall me when I used my arm. Then I looked around me, and as the ship was now, in a sense, my own, I began to think of clearing it from its last passenger — the dead man, O’Brien.

He had pitched, as I have said, against the bulwarks (он скатился, как я сказал, к фальшборту), where he lay like some horrible, ungainly sort of puppet (где лежал, словно какая-то страшная, неуклюжая кукла); life-sized, indeed, but how different from life’s colour or life’s comeliness (в натуральную величину = ростом с человека, но как отличалась /она/ по цвету от живого человека и как была безжизненна; different from — отличный, непохожий на; life — жизнь; comeliness — миловидность, привлекательность)! In that position, I could easily have my way with him (при таком положении /трупа/ я мог легко справиться с ним); and as the habit of tragical adventures had worn off almost all my terror for the dead (и так как привычка = частота /пережитых/ трагических приключений почти полностью стерла мой страх перед мертвецами), I took him by the waist as if he had been a sack of bran (я взял его за талию, как /если бы он был/ мешок с отрубями), and, with one good heave, tumbled him overboard (и, одним хорошим броском, швырнул его за борт). He went in with a sounding plunge (он нырнул с громким всплеском; to go in — входить, заходить; plunge — ныряние, погружение); the red cap came off, and remained floating on the surface (красный колпак слетел и остался плавать на поверхности); and as soon as the splash subsided (как только брызги улеглись), I could see him and Israel lying side by side (я увидел, что он и Израэль лежат бок о бок), both wavering with the tremulous movement of the water (оба колыхаясь с дрожащим движением воды). O’Brien, though still quite a young man, was very bald (О`Брайен, хотя еще довольно молодой, был очень плешивым). There he lay, with that bald head across the knees of the man who had killed him (он лежал, /положив/ плешивую голову на колени человека, который убил его), and the quick fishes steering to and fro over both (и быстрые рыбки сновали туда-сюда над обоими; to steer — следовать, идти /по курсу/, направлять).

ungainly [ʌn`geɪnlɪ] puppet [`pʌpɪt] surface [`sə:fɪs] tremulous [`tremjuləs] bald [bɔ:ld]

He had pitched, as I have said, against the bulwarks, where he lay like some horrible, ungainly sort of puppet; life-sized, indeed, but how different from life’s colour or life’s comeliness! In that position, I could easily have my way with him; and as the habit of tragical adventures had worn off almost all my terror for the dead, I took him by the waist as if he had been a sack of bran, and, with one good heave, tumbled him overboard. He went in with a sounding plunge; the red cap came off, and remained floating on the surface; and as soon as the splash subsided, I could see him and Israel lying side by side, both wavering with the tremulous movement of the water. O’Brien, though still quite a young man, was very bald. There he lay, with that bald head across the knees of the man who had killed him, and the quick fishes steering to and fro over both.

I was now alone upon the ship (теперь я был один на корабле); the tide had just turned (отлив только что начался). The sun was within so few degrees of setting (солнце стояло так низко: «было в нескольких градусах захода»; within — внутри, в пределах, в течение; degree — степень, уровень, градус) that already the shadow of the pines upon the western shore began to reach right across the anchorage (что уже тень сосен /растущих/ на западном берегу начала доходить прямо до стоянки), and fall in patterns on the deck (и падать узорами на палубу; to fall in — впадать, обрушиваться). The evening breeze had sprung up (вечерний бриз возник/начался), and though it was well warded off by the hill with the two peaks upon the east (и хотя /стоянка/ была хорошо защищена холмом с двумя вершинами с востоке; to ward off — отражать /опасность/, отвращать), the cordage had begun to sing a little softly to itself and the idle sails to rattle to and fro (снасти начали тихо гудеть, а свободные паруса хлопать /и раскачиваться/ взад и вперед).