— Я упал с велосипеда, пожалуйста, пропишите мне викодин.

А он мне:

— Вы точно упали с велосипеда, мистер Осборн?

— Да.

— Я почему спрашиваю, мистер Осборн, у вас из головы торчит гвоздь с занозой.

— А, ну значит, я упал на доску.

— Ну, хорошо. Принимайте эти пять таблеток.

— Спасибочки.

Я не ограничивался визитами к врачам. У меня были свои дилеры. Помню, однажды, дело было вроде в Германии, я навестил типчика, чтобы купить снотворное. Эти таблетки вставляли меня больше всего на свете. Но они закончились, и он спросил меня, не хочу ли я попробовать рогипнол [85] . Так получилось, что я много слышал об этом лекарстве. Пресса вешала тогда на него всех собак, называла «таблеткой насилия», но, скажу вам честно, я думал, что это — фигня. Наркотик, который абсолютно парализует человека, при этом он остается в сознании? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Несмотря на это, купил несколько доз и решил испытать его в рамках научного эксперимента.

Вернувшись в отель, сразу же проглотил таблетки и отполировал коньяком. И ждал, когда начнет действовать.

— Всякую херню городят — сказал я себе.

Две минуты спустя, когда я лежал с краю на постели и пытался с помощью пульта заказать фильм по телеку, меня внезапно вырубило. Обалдеть, что за товар! Я не мог пошевелиться. Полный паралич. И ни на минуту не потерял сознания. Странное чувство. Мне не повезло, когда мышцы схватила судорога, я лежал на краю, поэтому съехал на пол, по дороге ударился головой о кофейный столик. Пиздец как больно! И так застрял между кроватью и стеной. Пять часов не мог ни пошевелиться, ни слова сказать. Поэтому не советую!

Я заметил, как сильно пошатнулось мое здоровье. Вдруг начали трястись руки. Говорил неразборчиво. Быстро уставал. Чтобы избежать этого, постоянно ходил под наркотой, но мой организм успел привыкнуть к наркотикам, которые я принимал, а значит, чтобы быть навеселе, нужно было увеличивать дозировку. Дошло то того, что меня каждую неделю забирали на промывание желудка. Несколько раз мог я мог склеить ласты. Однажды в Нью-Йорке я выклянчил у доктора бутылочку с кодеином и выпил всё одним махом. Ещё чуть-чуть и наступила бы остановка дыхания. Помню только, как я лежу на кровати в гостинице, потею и чувствую удушье, а доктор объясняет мне по телефону, что при передозировке кодеина мозг перестает давать легким команду работать. Мне повезло, что я выжил. Хотя, чувствовал себя так, что был не прочь никогда больше не просыпаться.

Чем хуже мне становилось, тем больше я переживал, что Шарон бросит меня. И чем больше я переживал, тем хуже мне было. На самом деле, я не понимал, почему она еще не ушла от меня. Слышал эти разговоры: «Она с тобой только из-за денег». Но ведь только благодаря ей я жив и могу их зарабатывать. Вдобавок, люди забывают о том, что когда мы познакомились, это она была при деньгах, а не я. Мне грозило банкротство.

Скажу так: Шарон спасла мне жизнь, Шарон и есть моя жизнь, я люблю её. Я страшно боялся её потерять. И, несмотря на мое желание вернуться к нормальной жизни, я был ужасно болен, физически и психически. Даже избегал выступлений на сцене.

Несколько раз я пытался покончить с собой, чтобы не давать концертов. Конечно, я не хотел покончить с собой по-настоящему. Если кто-то решился на самоубийство, то выстрелит себе в голову или прыгнет с крыши высокого здания. То есть, сделает нечто необратимое. Если ты пытаешься «покончить с собой» и принимаешь кучу таблеток, как я, то наверняка догадываешься, что кто-то тебя найдет. Ты просто даешь сигнал. Но это офигенно опасные игры. Помните, что случилось со Стивом Кларком, моим старым приятелем из «Def Leppard». Хватило немного бренди, немного водки, чуток анальгетика и антидепрессантов и соревнования окончены. Свет погас. Навсегда.

И вот однажды Шарон сказала мне:

— Вобщем так, Оззи, мы летим в Бостон. Я хочу, чтобы ты пошел к врачу.

— А почему нельзя пойти к врачу в Англии?

— Это выдающийся специалист.

— И в чем он специализируется?

— В том, что у тебя болит. Самолет завтра.

Предположив, что речь идет о человеке, который знает все о наркомании, я согласился, и мы полетели в Бостон.

Оказалось, что этот парень — тот ещё сукин сын. Он был лучшим из лучших. Работал в университете при медицинском центре St. Elizabeth's и на стенах его кабинета висело больше дипломов, чем у меня золотых дисков.

— Ну, хорошо, мистер Осборн! — говорит он. — Станьте посередине комнаты и медленно подойдите ко мне.

— Зачем?

— Просто сделай это — прошипела Шарон.

— Ну, ладно.

Подхожу к нему, мне удается это сделать без видимых зигзагов, поскольку, вроде бы, не пил в тот день. Почти.

Потом я должен был следить глазами за его пальцем, который движется вверх-вниз, влево-вправо. Я задумался, какая, на хер, связь с наркоманией? Но это еще не все. Приседаю на одной ноге, поднимаю какие-то тяжести и бегаю по кругу с закрытыми глазами. Прямо как на физкультуре.

— Хм, хорошо — говорит светило. — Абсолютно точно у вас нет рассеянного склероза.

«Что он, бля?»

— Я никогда не думал, что у меня рассеяный склероз — пробормотал я.

— Болезни Паркинсона тоже не наблюдается.

— Про Паркинсона я тоже никогда не думал.

— Тем не менее, — продолжает врач — у вас наблюдаются некоторые симптомы, которые соответствуют этим болезням и определить диагноз весьма трудно. Могу сказать только то, что на данный момент вы абсолютно здоровы.