— Что я сказал?!

— Всё указывает на то, что целую ночь ты жаловался на усталость. Ты только что вернулся с московского Фестиваля Мира — правильно, да? — и потом должен был лететь в Калифорнию. По-моему, это больше похоже на отпуск, чем на работу.

— Это неправда! — говорю. — Я никогда бы не посмел её убить.

Но на самом деле, это могло быть правдой. Шарон много лет повторяла, что не знает, кто войдет в дом: Хороший Оззи или Плохой Оззи. Обычно приходил Плохой Оззи. Особенно, когда меня колбасило после гастролей. Разница в том, что на этот раз я решил убить нечто большее, чем курицу.

— И ещё одно — говорит легавый. — Твоя жена сказала, что если бы в момент нападения у неё под рукой оказался пистолет, она наверняка бы выстрелила. Хотя я вижу, что она неплохо прошлась когтями по твоей физиономии. У твоей супруги храброе сердце, не так ли?

Не знаю, что сказать в ответ и подхожу к этому с иронией:

— По крайней мере, прессе будет о чем писать.

Фараону это не понравилось.

— Принимая во внимание всю тяжесть обвинений, — говорит он — в этом нет ни хера смешного. Тебе так не кажется? Сядешь за покушение на убийство, пьяная твоя морда. Твоя жена могла уже быть на том свете, если бы в доме не услышали её крики. Впереди у тебя долгий срок, попомни мои слова.

— Шарон знает, что я люблю её — говорю я и стараюсь не думать про Винсон Грин и педофила Брэдли.

— А это мы ещё посмотрим.

Можно со всей прямотой сказать, что легавые из тюрьмы в Амершэм со мной особо не церемонились. Никакого снисхождения не принесли ни мои выкрутасы, ни мое дурное эго. Там я уже не был героем рок-н-ролла, который отгрыз башку летучей мыши, помочился в Аламо или завывал в «Crazy Train». Все эти понты абсолютно не имели никакого воздействия на полицейских из Тэмз Вэлли.

Особенно, если вас посадили за покушение на убийство.

В конечном итоге, продержали меня в кутузке около тридцати шести часов. Единственным моим соседом по камере было только дерьмо на стенах. Похоже, ко мне пробовал дозвониться Дон Арден. А также Тони Айомми. Но не получилось, да и я вряд ли бы захотел с ними разговаривать. Звонили также какие-то журналисты. Фараоны сказали, что газетчики хотели знать, правда ли, что у Шарон был роман, что я возвращаюсь в «Jet Records» и в состав «Black Sabbath». Хер его знает, где они наслушались этой белиберды.

Всё, что я хотел — сохранить семью.

Потом меня привезли на выездное заседание суда в Биконсфилде. Сперва меня выпустили из камеры, чтобы я немного умылся, но тот, кто загадил стены в «трюме», то же самое сделал в д уше и я отказался туда войти. Потом приехал Тони Деннис и привез пиджак от смокинга, черную рубаху, пару сережек. Я напялил всё это и попытался придать себе респектабельный вид, но быстро впал в глубокую депрессию. Выглядел я ужасно, чувствовал себя не лучше, а воняло от меня ещё хуже. Когда пришло время ехать, фараоны провели меня к выходу на заднем дворе, где, вдали от журналистов, усадили на заднее сиденье полицейской машины. Тони ехал за нами на «Рейндж Ровере».

Зал суда напоминал зоопарк. Прямо как пресс-конференция по «Suicide Solution», только тема в этот раз была серьёзной. Я жидко обосрался, как говаривал мой батяня. Дон Арден прислал своего представителя, который сидел позади и всё внимательно слушал. Приехал мой бухгалтер Колин Ньюман. Смешно, но я не помню, была ли там Шарон. А раз не помню, значит, её не было. К счастью, юридическая болтовня и удары молотком продлились недолго.

— Джон Майкл Осборн! — обращается ко мне судья под конец заседания. — Я согласен выпустить вас под залог, но у меня есть три условия. Во-первых, вы немедленно запишетесь в любой сертифицированный центр реабилитации, на ваш выбор. Во-вторых, вы обязуетесь не контактировать с вашей женой. В-третьих, вам запрещается находиться в Beel House. Вы поняли?

— Да, Ваша Честь! Благодарю, Ваша Честь!

— Оззи! — кричат репортеры. — Это правда, что Шарон требует развода? Правда, что у нее роман? Оззи! Оззи!

Тони уже успел записать меня в центр реабилитации Хантерком Мэнор, в двадцати минутах от суда. По дороге, я вижу полку с газетами, пестрящими заголовками: ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО. ОЗЗИ ОТПРАВЛЕН НА ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ЛЕЧЕНИЕ ОТ АЛКОГОЛИЗМА. Вы знаете, как-то странно, очень странно, видеть, когда интимные подробности вашей жизни попадают на первые страницы газет.

В Хантерком Манор было терпимо. Понятное дело, это не Палм Спрингс, но и не сарай тоже. Да и цена производила впечатление: пять сотен в день по нынешним деньгам.

После регистрации, я сидел сам в комнате, курил сигареты, глушил колу и жалел себя. Очень хотелось выпить бутылочку, так меня плющило, чувак!

Должно быть, я пробыл там около двух месяцев. Местная публика состояла в основном из наркоманов и хронических алкоголиков. Например, гей, замешаный в «деле Профьюмо»; аристократ лорд Генри и молодая азиатка, имени которой не помню. Английские центры реабилитации тогда не были так хорошо организованы как сейчас. Человек должен был считаться с тем, сколько позора его там ожидает.