Студенты приветствуют юных боевых магов восторженными криками. Выпускники отвечают такими же воплями, только вдвое громче, и дружной толпой удаляются в сторону корпуса, украшенного изображением черепа в остроконечном шлеме, по пути вытаскивая из широких рукавов бутылки и закусь.

А вот еще группа входит в ворота. Плавно и бесшумно - но во дворе сразу становится светлее, словно в ворота заглянула луна. На головных обручах светятся маленькие черепа, украшенные венками из омелы. Это целители. Точнее, целительницы, девушки. Одетые в строгие светлые платья, они похожи на жриц. Почти у всех на шеях серебрятся лики того или другого бога или богини. В целительстве весьма поощряется практика прибегать к помощи светлых богов (в отличие от тех же магов-теоретиков, для которых быть верующим — просто дурной тон). Кто-то из этих хрупких с виду девушек поедет с боевыми магами, но большинство останется в лечебницах столицы и ее окрестностей. Кто-то поедет в другие города, кто-то — в деревни... Работы хватит всем.

Но что за одинокая фигура в черном, идущая позади всех?

Радостный шум стихает.

В мертвой тишине во двор заходит последняя выпускница. Сгорбившись, ни на кого не глядя, проходит мимо отпрянувших студентов. Тихо шелестит заношенная темная мантия без знаков отличия; никаких черепов на украшениях, да и украшений тоже никаких. Длинные темные волосы нечесаными прядями свисают вдоль бледного и мрачного лица с красными глазами. Выражение лица такое, что лучше даже не заглядывать, — непреднамеренный сглаз обеспечен.

На нее все равно таращатся: учителя неодобрительно, старшекурсники — с неприязненным любопытством, младшекурсники — с откровенным страхом.

Над толпой витает шепоток:

— Некромант! Смотрите, некромант!

— Кто вам тут некромант? — хрипло спрашиваю я, окидывая двор зловещим взглядом. — Я целительница, не заметно, что ли?! А что я так выгляжу, так это я просто не выспалась и не накрасилась!

Но толпа почему-то начинает редеть прямо на глазах.

Жалко все-таки, что у кафедры некромантии нет своей эмблемы. Ухмыляющийся череп подошел бы.

Выдача дипломов и банкет во дворце прошли как во сне. Торжественная церемония, большой прием у великого амира, все эти важные лица, официальные речи, разговоры о распределении, карьерные планы... Все это было отдельно, а я — отдельно. За весь вечер ни с кем даже не заговорила — сидела с угрюмым лицом, крошила хлеб в бокал с вином и молчала. Впрочем, никто и не ждал от некроманта веселья и шуток.

И почему вся Академия уверена, что я некромант? Не понимаю! На лбу у меня написано, что ли?! В дипломе написано черным по белому: «основная специализация — целительство». Посещение спецкурса некромантии нигде не светилось, практика проходила в уединенных местах. Его немногочисленные выпускники сразу же исчезли в недрах ведомства внутренних дел. И сейчас уже получают свои назначения — к которым и готовились изначально. В армии, разведке, в суде, в тайных лабораториях, где проходят официально не существующие опыты с неживыми.

Празднование окончательно переместилось под крышу Академии. В окнах огни, смех. Я осталась во дворе одна. В темноте и одиночестве. И меня это полностью устраивало. Вот только эти рожи, прилипшие к окнам! Первокурсники, которым все неймется, подглядывают, что я делаю у колодца. Небось уверены, что приношу жертву. Я подумала, не пугнуть ли их фантомом, но только устало вздохнула, откидывая волосы с лица. Вид у меня, прямо скажем... Я, например, к такой целительнице пойти лечиться не рискнула бы.

Может, в самом деле виновата некромантия. За последние месяцы я вообще от всех отдалилась. Мои прежние друзья — боевые маги, с которыми мы кутили на младших курсах, как-то перестали зазывать меня на свои пирушки. С целительницами я изначально не сошлась характерами… Остальные тоже на всякий случай старались держаться подальше.

Хочешь не хочешь, некромантия сильно меняет личность, и не в лучшую сторону. Недаром говорят, что некромант смотрит на собеседника сначала как на комплект покрытых плотью костей, а потом уже с удивлением замечает, что оно еще и разговаривает! Жестокость или равнодушие? Уход от понятий добра и зла. Уход от всего земного вообще. «Быть некромантом — удел избранных, — говаривал нам завкафедрой мэтр Ан-Амин, строгий, печальный старик с пепельными волосами и медленным тихим голосом. — Это путь одиночества, серьезности, холодности, неспешных размышлений и спокойной, вдумчивой работы с материалом... И еще раз повторю для тебя, Имахена, — одиночества...»

Да, мэтр Амин с самого начала был убежден, что никакого некроманта из меня не выйдет. Само мое присутствие на спецкурсе нарушало два главных его правила. Некромант по определению не может быть женщиной, разве что та от природы бесплодна. И главное, у некроманта не должно быть никаких страстей, имеющих над ним власть.

А я была цветущей девушкой. И, как ни смешно, — по уши влюбленной...

В рукаве у меня все еще лежал вызов на завтра в амирский дворец. Кто-то там желал со мной побеседовать. Я догадывалась, о чем. С моим образованием я могу работать только на спецслужбы великого амира. Это без вариантов. Но я этого не хочу. С некоторых пор я не хочу вообще ничего.

С тех пор как пропал Альва.

Просто взял и исчез. Без предупреждения, без объяснений. Перед самым зачетом на спецкурсе демонологии. И даже записки прощальной не оставил. Черкнул бы что-нибудь в духе: «Не ищи меня, это бесполезно!». Или что-нибудь такое: «Ты — лучшая! Я тебя недостоин...». Или хотя бы такое: «Спасибо за приятно проведенное время. Счастливо оставаться!».

Я самоуверенно полагала, что никто в Академии не знает Альву так хорошо, как я, но оказалось, что я не знала его совсем. Что у него было на уме? Мне даже не хотелось разбираться. Желание было поначалу одно — умереть. Лучше бы он, перед тем как уйти, сперва убил меня! Лучше бы он столкнул меня в колодец тогда, при первой встрече. Или отдал демону, овладевшему Тиего. Зачем было спасать мне жизнь — чтобы поступить с ней вот так?