Долго разбирались, зачем я приехал в эту деревню, оказавшуюся «военной зоной».

Отпустили, когда я пообещал, что возвращаюсь обратно в Хартум и пошел в сторону базара. Но, скрывшись в деревне, свернул-таки налево и вышел к долгожданному Белому Нилу. Река разлилась (в верховьях дожди) в ширь, на несколько километров затопив окрестные поля. Вода действительно была белой из-за какой-то взвеси. Посреди бескрайнего молочного озера торчали затопленные деревья, а под водой угадывались возделываемые поля. Напоминает картины Дали.

Где находиться русло реки — разглядеть невозможно, где купаться — тоже неясно. Наверняка есть крокодилы. Сфотографировал и пошел на сук-шабиль.

Купил в магазине бутылочку ледяной «колы», сел на стул — сижу пью. Общаюсь с местным жителем.

— …И вот, я хотел искупаться в Белом Ниле, но оказалось что здесь — сплошные военные зоны… — Жалуюсь разговорчивому собеседнику.

— Эй, друг! Ты не туда пошел. Не надо было ходить в деревню. Купаться нужно не в реке, а в водохранилище, возле плотины! — Вечно эти иностранцы все напутают.

— Да? Действительно я ошибся. А где эта плотина — Вот по этой асфальтовой дороге два километра в горы. Там все и купаются — и вода глубже и крокодилов нет. — Запросто выдал мне все военные секреты деревенский болтун.

— Спасибо большое. Прямо сейчас туда и отправлюсь!

До плотины доехал в кузове грузовика. Охранники переполошились — иностранный шпион на стратегическом объекте. Их можно понять: партизаны только и мечтают взорвать эту плотину и белой водой смыть с лица земли ненавистный Хартум. Но молодые суданцы в изобилии купались в водохранилище по всему берегу. Я крикнул солдатам, что дамба мне не нужна, а хочу только искупаться и побежал между кустов и групп купающихся, вдоль воды.

Когда уже обсыхал на берегу, подошел молодой парень лет 20-ти в джинсах и черной футболке, и потребовал мой фотоаппарат. С ним был еще и дряхлый старик, опиравшийся на гнутую палку.

— С какой это стати я должен отдавать тебе своя фотоаппарат? — Удивленно спросил я, такого даже египетские полицейские себе не позволяли!

— Я — security.

— А я — teacher. Какие проблемы?

— Здесь военная зона. Ты можешь быть шпионом, немедленно достань и отдай мне свой фотоаппарат! — «Боец невидимого фронта» был не очень уверен в собственной власти над иностранцем, чувствовалось по голосу.

— Еще чего! Откуда я знаю, кто ты такой? И почему я должен отдавать фотоаппарат? Я ничего не фотографировал, не шпионил. Только искупаться захотел.

— Ты — иностранец. Иностранцам запрещено здесь находиться.

— Почему? Я только купаюсь в Ниле. Я не дам тебе фотоаппарат, пошел вон, отстань от меня! (— «Граждане, родненькие, да что же это делается!» — Вспомнил я сцену в трамвае с карманником Кирпичом и Глебом Жигловым.) — Подожди у меня! Сейчас схожу за подмогой! — Грозно пугает меня любитель фотоаппаратов.

— Правильно, иди, может кого поумнее приведешь!

Египтоподобный человек ушел, а старик остался меня сторожить. Мой рюкзак он трогать не пытался, а я не стал ему показывать нахождение моего фотоаппарата. Пока шла подмога, еще раз поплавал в водохранилище. Над моей головой уже стали кружить орлы, когда привели еще одного человека, оказавшегося более умным. У него было удостоверение, он знал английский и даже несколько слов на русском (ГЭС и плотину строили с участием СССР).

— Почему ты не подчинился этому охраннику?

— Откуда я знаю кто он такой и зачем ему мой фотоаппарат?

— У него есть удостоверение.

— Но у него нету полицейской формы, а удостоверение на арабском языке. Может он вор багдадский?

— Но он прав! Иностранцу нельзя здесь находиться и фотографировать стратегическую дамбу.

— Но я не фотографировал ее! Я вообще не вынимал аппарат из рюкзака. Я только купался.

После короткого трехстороннего совещания, решили оставить мой фотоаппарат в покое, при условии, что я не буду вынимать его из рюкзака до самого Хартума. Меня сопроводили на трассу, вписали в машину до базара, а оттуда в две машины я вернулся в университет.

Вечером ехал в Омдураман на вписку, застопил доктора на «Мерседесе». Редкий случай, он не знает русского, учился в Индии, но с удовольствием вызвался отвезти по нужному адресу.

Тут пора заметить, что привычных нам адресов в Судане нет — если ты такой богатый, то заведи абонентский ящик на почте и сам заходи за письмами. При поисках дома указывается только некий район, он у меня был написан арабскими буквами в записной книжке. Доктор долго ездил по бесконечной одноэтажной темной деревне, но я путался как сорок разбойников в известной сказке. Помогло, что рядом с адресом, Мухамед написал и свой домашний телефон. Доктор высадил меня у магазина, еле уговорил его уехать домой. Из магазина позвонил на вписку, по-русски не понимают, помог продавец — через 10 минут пришли четыре женщины в разноцветных платьях и стали неподалеку, перешептываясь. Хозяин магазина уже угощает меня бутербродами и холодной колой.