— Где твой фотоаппарат? — Вместо приветствия грозно спросил шериф.

— При чем здесь фотоаппарат?! Наши товарищи заперты! Нас пытались закидать камнями!

— Вы фотографировали внутри?

— Конечно, все заснято! У нас неопровержимые доказательства нашего пленения.

— Отдайте пленки мне!

— Нет уж. Пленки вы не получите!

— Где остальные фотокамеры? — Спросил он у Олега.

— Там, внутри, у наших товарищей.

— Почему они не выходят?

— Они же заперты, (вот тупица!) мы хотели взломать замок, но в нас кидали камнями!

— Где ключ?

— У церковников спроси!

Начальник отдал приказ, солдаты забегали с автоматами перед толпой, ключ выдали и наши друзья торжествующе вышли на свободу, щурясь на солнце и полицейских. Я заснял сей исторический момент. Опять последовала вспышка гнева начальника полиции:

— Немедленно все камеры отдайте мне!

— Ну это у вас так просто не получиться.

— Вы все задержаны. Следуйте за этими солдатами в участок.

Видимо, даже с автоматами они боялись сразу отбирать фотоаппараты у нас четверых.

Охотно согласившись, мы пошли впереди солдат через деревню в полицейский участок.

Местные жители улюлюкали и махали нам вслед кулаками, будто мы завоеватели, которые хотели отнять у них самое ценное.

И вот мы снова в знакомом кабинете начальника полиции. В углу сидит заманивший нас священник, теперь уже «забывший» английский язык. Начальник обращается к нам с допросом:

— Зачем вы полезли в храм без билета? Я же сказал вам, что иностранцы могут посещать храмы Эфиопии только за плату!

— Нам было бы обидно проделать такой длинный путь и уехать, не сфотографировав храмы хотя бы снаружи…

— За фотографирование без билета я должен взять с вас штраф.

— Это неслыханно! Ни в одной стране мира не додумались продавать билеты за фотографирование действующего храма! Это не музей! Представляете, если бы египтяне стали брать плату за каждый снимок пирамиды Хеопса?! А это тоже их основной источник дохода…

— Меня это не касается. Вы нарушили наш закон. Я могу вас задержать на весьма длительное время… К тому же, вы проникли внутрь храма, а это уже очень тяжкое оскорбление религиозных чувств…

— Ну и дела! Да вот этот человек сам заманил нас внутрь. Он пригласил нас бесплатно.

— Он это отрицает. Он говорит что вы пролезли через овраг и отказались покупать билеты.

— Но потом он сам подошел к нам и пригласил вниз бесплатно. Свидетелей сему множество!

— Это была его тактическая хитрость, чтобы задержать вас до прихода полиции.

— Невероятно! Мы же сами были не против общения с полицией, мы были в этом кабинете добровольно еще перед походом к храмам…

… Еще довольно долго нам объясняли «состав преступления» и всю отвагу хитрого поступка церковников. Добрались и до последствий…

— И что вы добьетесь нашим задержанием?

— Вас придется выручать вашему консулу, а возможно, вас будут судить! — Полицейский постарался вложить всю возможную угрозу в слово «судить», надеясь, что мы сразу затрепещем от страха пред судом.

— Другие варианты есть?

Нам очень не хотелось ввязывать в эту историю нашего консула в Эфиопии, ибо он еще наверняка нам понадобиться для изготовления рекомендательных писем в различные посольства. К тому же, я с трудом могу себе представить, чтобы наш консул поедет за тысячи километров по горным дорогам ради каких-то незваных путешественников…

— Мы могли бы замять это дело, если вы уплатите этому человеку по 60 долларов штрафа. — Тут же предложил «компромиссный вариант» шериф.

— Это возмутительно! Это человек — негодяй и мошенник. Это он заманил нас внутрь храма и запер там!

— Он же уже объяснил, что ему пришлось прибегнуть к этой хитрости, чтобы задержать вас.

— Ах так! Тогда переведите ему, что денег он не получит в любом случае, даже если нас будут обыскивать. Иначе, если мы согласимся на его условия, он и в будущем будет заманивать православных людей в свою ловушку. Это не христианин, а оборотень! Иуда!

Полицейский посовещался с церковником на амхарском языке.

— Он согласен отпустить вас, если вы отдадите мне все фотопленки из ваших фотоаппаратов, а вот этот, в желтом костюме, принесет ему свои извинения за то, что ударил его.

Мне перевели. «Я не ударял его, я лишь толкнул на себя дверь, а он сам упал — нечего было стоять возле двери!» — Оправдывался я перед своими товарищами.

Мы стали совещаться на русском:

— Что будем делать? Сейчас уже ничего не докажешь. У них сколько угодно свидетелей.