«Я люблю его! — Кричала про себя Эллисон. — Я люблю его, а он разбивает мое сердце».

— Нет, — сказала она. — Совсем нет. Просто надо же было с кем-нибудь пойти.

Норман неумело кружил Эллисон.

— И все равно, — сказал он. — Это свинство с его стороны — оставить тебя с мисс Тронтон и уйти с Бетти.

«Пожалуйста, Господи, пожалуйста», — молила Эллисон.

Но оркестр продолжал играть, ладони Нормана прилипли к ее ладоням, ярко светили прожектора, в голове стучали молотки.

Бетти за руку вела Родни через темную автостоянку у средней школы. Машина Джона Пилсбури была припаркована под деревом чуть в стороне от остальных. Бетти открыла дверцу и залезла на заднее сиденье.

— Шевелись, — шепнула она, и Родни следом за ней влез в машину Пилсбури.

Бетти быстро нажала кнопки на всех четырех дверцах, закрыв их, и расхохоталась.

— Ну, вот и мы, — сказала она, — как горошинки в стручке.

— Давай, Бетти, — шептал Родни. — Ну, давай.

— Нет, — капризно отвечала Бетти. — Не буду. Я обижена на тебя.

— О, Бетти, ну перестань. Не будь такой. Поцелуй меня.

— Нет, — сказала Бетти, откидывая назад голову. — Иди целуйся с костлявой Эллисон Маккензи. Ты ведь ее пригласил на танцы.

— Не злись, Бетти, — умолял Родни. — Я ничего не мог сделать. Я не хотел этого. Отец меня заставил.

— А так бы ты пошел со мной? — смягчаясь, спросила Бетти.

— Я бы? — выдохнул Родни, и это был не вопрос.

Бетти положила голову ему на плечо и пробежала пальцами по лацкану пиджака.

— И все равно, — сказала она, — я думаю, это подло с твоей стороны — пригласить на танцы Эллисон.

— О, перестань, Бетти, не будь такой, поцелуй меня немножко.

Бетти подняла голову, и Родни тут же прижался губами к ее губам. Кроме нее, думал Родни, никто так не целуется. Она целуется не только губами, она целует и языком, и зубами, и в это время издает горлом какие-то звуки, а ногти впиваются тебе в плечи.

— О, милая, милая, — прошептал Родни, и это все, что он успел сказать до того, как ее язык снова оказался у него между зубов.

Бетти вся дрожала и извивалась, а когда он нащупал руками ее грудь, она застонала, как будто ей было больно. Бетти постепенно съезжала вниз по сиденью, пока не легла, и только ее ноги не касались его. Родни, не отрывая от нее своих губ, пристраивался рядом.

— Он встал, Род? — она, задыхаясь, извивалась под ним. — Он хорошо стоит?

— О да, — шептал Родни, он был уже не в силах что-либо говорить. — О да.

Не сказав больше ни слова, Бетти сдвинула ноги, оттолкнула Родни, открыла дверь и выскочила из машины.

— Теперь иди и засунь его Эллисон Маккензи, — крикнула она ему. — Иди к девчонке, которую пригласил, и кончай с ней!

Родни не успел восстановить дыхание и что-нибудь ответить, а Бетти уже шла через стоянку в спортзал. Он попытался выбраться из машины и побежать за ней, но ноги были как ватные, и он, ругая Бетти на чем свет стоит, повис на открытой дверце.

— Сука, — прохрипел он любимое словечко отца. — Чертова сука!

Родни рыгал, цепляясь за дверцу машины, пот градом катился по лицу.

— Сука, — сказал он, но это не помогло.

Наконец он выпрямился, вытер лицо носовым платком и порылся в карманах в поисках расчески. Ему еще надо было вернуться в спортзал за этой проклятой Эллисон Маккензи, — отец заедет за ними в полдвенадцатого.

— Ах, ты — грязная сука! — задыхаясь, сказал он отсутствующей Бетти. — Ты — вонючая, грязная, чертова сука!

Он попытался найти еще какие-нибудь слова в адрес Бетти, но ничего не лезло в голову. Чуть не плача, Родни начал расчесываться.

Через плечо Нормана Эллисон увидела, что в зал вернулась Бетти, одна.

«О, Господи, — подумала она, — вдруг он один ушел домой! Что я буду делать?»

— Пришла Бетти, — сказал Норман. — Интересно, что случилось с Родни?

— Он, наверное, в курилке, — сказала Эллисон, которая уже не могла совладать со своим голосом. — Пожалуйста, Норман, давай сядем. У меня болят ноги.