— Купите дом как у Нелли, — посоветовала Эллисон, специально повышая голос, чтобы Нелли наверняка услышала. Она не забыла того, что говорила Нелли о Нормане и Эвелин Пейдж.

— И сколько стоит такой дом? — серьезно спросила Кэти.

— О, практически ничего не стоит, — ответила Эллисон, все так же без надобности громко. — Бог ты мой, любой может купить такой дом. Луи может стать пьяницей и ханыгой, он может бросить тебя, ты можешь превратиться в сумасшедшую старуху, и все равно у тебя будет такой дом. Любой может иметь хижину, даже спятившие люди, которым взбрело в голову, что они лучше всех остальных.

Наконец Кэти поняла, что оказалась в центре конфликта. Она сначала посмотрела на Нелли, потом на Эллисон.

— Ты злая, Эллисон, — спокойно сказала она, — и жестокая.

— Как и многие другие люди, — выкрикнула Эллисон, пристыженная тем, что ее поймали, но она уже не могла повернуть назад. — Например, те, кто обзывает ни в чем не повинных людей и распространяет о них грязные слухи. Я предполагаю, они не злые и не жестокие!

— Ты должна подставить другую щеку, — целомудренно сказала Кэти, радуясь своей правоте за чужой счет. — Преподобный Фитцджеральд говорил об этом тысячу раз, я это слышала, и ты тоже.

— Может, и так, — зло кричала Эллисон. — Но я где-то читала, что надо вырвать глаз своему обидчику. Это как раз подходит к людям, которых ты считаешь своими друзьями, а они становятся на сторону твоего врага.

— Если ты имеешь в виду меня, Эллисон Маккензи, так и говори. Не будь такой маленькой змеей.

— О, — от гнева у Эллисон перехватило дыхание. — Теперь я еще и змея? Ну, так я действительно говорила о тебе, Кэти Элсворс. Вот. Я думаю, что ты безмозглая и глупая, с этими твоими арендованными домами, с твоим тупым приятелем Луи и постоянными разговорами о женитьбе и детях, детях, детях!

— Хорошо, — вставая, сказала Кэти и достигла того, что она с удовольствием называла «холодное спокойствие». — Хорош о! Я очень рада, что выяснила, что ты думаешь обо мне, пока это не зашло слишком далеко! До свидания!

Оскорбленно дергая бедрами, Кэти величественно подошла к двери из кухни. Она не объяснила, что имела в виду, говоря: «Пока это не зашло слишком далеко». Да и Эллисон не стала этим интересоваться. Это был замечательно выполненный уход, и обе девочки воспринимали его, как должное. Кэти, задрав нос, пошла по Буковой улице, напрасно надеясь, что Эллисон наблюдает за ней. Эллисон разрыдалась.

— Посмотри, что ты наделала! — сказала она Нелли Кросс. — Если бы не ты, моя лучшая подруга не обиделась бы на меня. Это из-за тебя я плачу, и теперь у меня будут красные глаза. Я должна упаковать сэндвичи и через час встретиться с Норманом. Что будет, если он увидит меня такой растрепанной, с красными глазами? Ответь мне.

— Хм, — сказала Нелли. — Он, наверное, посмотрит на тебя и сразу побежит к своей мамочке. И как только Эвелин увидит его, она сразу начнет расстегивать свое платье.

Для Нелли тоже существовали вещи, которые она не могла простить. Во-первых, она не могла простить Эллисон то, что та постоянно выискивала возможность покритиковать Лукаса, а он, с тех пор как покинул Пейтон-Плейс, превратился в глазах Нелли в ходячую добродетель. И вторая причина нежелания Нелли простить Эллисон была в том, что Эллисон что-то сказала. Нелли не могла вспомнить точно, что именно говорила Эллисон, но стоило ей подумать об этом, шишка у нее на голове сразу начинала пульсировать. Она и сейчас пульсировала. Нелли повернулась к Эллисон и хихикнула.

— Можешь поспорить на свою жизнь, милая, — сказала она, — Эвелин только и ждет, когда к ней подбежит ее сопливый пацан, чтобы скорее покормить его.

— Я ненавижу и презираю тебя, Нелли Кросс, — в истерике кричала Эллисон. — Ты просто спятила. Ты сумасшедшая, как Эстер Гудэйл, даже хуже. Я скажу маме, чтобы она больше не пускала тебя сюда.

И тут Нелли вспомнила вторую причину, по которой она не могла простить Эллисон. Девчонка говорила, что она сумасшедшая, вот что, подумала Нелли. Она понимала, что в этом было что-то злонамеренное.

— Ты сумасшедшая, и тебя надо упрятать в дурдом в Конкорде, — высоким голосом от злости и вся в слезах от боли кричала Эллисон. — Я не виню Лукаса за то, что он убежал и оставил тебя. Он знал, что ты закончишь дурдомом. И я надеюсь, что так и будет. Ты заслужила это!

Эллисон, рыдая, выбежала из кухни и поднялась к себе в комнату. Нелли стояла возле раковины и невидящими глазами смотрела в окно.

— Это неправда, — наконец сказала она. — Здесь нет ни на йоту правды. Лукас не из-за этого так поступил.