Телефон зазвонил в десять вечера.

— Мистер Крамер, говорит Рон Уиллис. Я друг Джоанны.

— Ну и?

— Я думаю, что могу помочь вам выйти из тупика.

— Мне не кажется, что я в тупике.

— Я считаю» что, если мы с вами встретимся, я смогу прояснить некоторые детали.

— Вы адвокат Джоанны?

— В сущности, я, скорее, поверенный в делах. Но я не адвокат Джоанны.

— Так кто же вы?

— Просто я её приятель. Думаю, что, если мы встретимся, я мог бы помочь и вам и Джоанне выйти из этого неудобного положения.

— Итак, некто хочет помочь мне избавиться от неудобного положения. Предполагаю, что это не очередной ход?

— Поверьте мне, это не так.

— Почему я должен вам верить?

— Джоанна даже не просила меня звонить вам.

— И она даже ничего не знает, не так ли?

— Она знает. Но это была моя идея.

Ему было не столько интересно встретить «приятеля» Джоанны, сколько он хотел узнать, что планирует другая сторона.

— Хорошо, мистер Уиллис. Встречайте меня у «Мартелла» на углу 83-й и Третьей авеню, в пятницу, в восемь часов. Пропустим по паре пива и поболтаем.

— Очень хорошо, мистер Крамер.

— Просто восхитительно, не так ли?

Джон Шонесси не возражал против встречи с третьей стороной, так как может появиться дополнительная информация, но предостерегал относительно посещения бара и выпивки. Предпочтительнее было бы пойти в достаточно многолюдное кафе и взять там по чашечке кофе — или же вежливо переговорить перед работой Теда. Дело в том, что он не должен позволить себе никаких оплошностей, никаких историй — может возникнуть спор, драка, к нему пристанут с предложениями гомосексуалисты и он окажется в полиции. Шонесси извинился за свои опасения, но хотел бы подчеркнуть, что такая тактика достаточно хорошо известна, и судья без особой симпатии воспримет характеристику ответчика.

На следующее утро Тед буквально не поверил своим ушам, услышав слова Билли. Неужели ребёнок стал ясновидцем? Он был очень осторожен в разговорах дома и позволял себе обсуждать ситуацию по телефону только тогда, когда Билли засыпал. Дожидаясь зелёного света на перекрёстке, он ни с того, ни с сего спросил:

— Когда я снова увижу маму?

— Не могу тебе точно сказать.

— Я хотел бы увидеть маму.

— Понимаю тебя, Билли.

Дальше они шли в молчании. Оказавшись рядом со школой, мальчик поднял лицо к отцу, очевидно, что-то решив.

— Миссис Вилевска почти как мама. То есть она не мама, но она почти как мама. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Да. Ты просто потрясающий ребёнок, Вильям Крамер.

Решив, что он всё толком объяснил отцу, мальчик побежал по ступенькам в школу.

Вечером Билли потребовал прочитать ему историю «Белочка-беглец», книжку с картинками о том, как бельчонок удрал из дома и как его мама-белка, несмотря на все препятствия, всё же нашла его. После ухода Джоанны Тед спрятал эту книжку подальше. Читать её Билли было для него невыносимо. Он сказал, что она куда-то делась, и предложил вместо неё почитать старую историю о Бабаре. Засыпая, Билли стал разговаривать сам с собой, сочиняя какой-то разговор между мамой и сыном. Тед понял, что не может больше мешать встречам сына, которого он так любил, с матерью, которую мальчик так жаждал видеть. На другой день он позвонил Джоанне на работу, и между ними состоялся короткий сухой разговор, как между чужими людьми. В любой устраивающий её вечер, если она хочет, может взять Билли с собой и покормить его обедом, в любой устраивающий её день, во вторую половину. Тед даст указание домработнице. Они договорились на пять часов следующего дня. Тед, кроме того, уточнил, что её приятель должен встретить его перед зданием офиса, но в бар, как было договорено, они не пойдут.

— Это была не моя идея, — сказала Джоанна.

Тед ответил:

— Мне так и сообщили.

Больше им было нечего сказать друг другу.

Тед стоял перед зданием, ожидая представителя Джоанны. Он приехал на такси, высокий, светловолосый, мускулистый молодой человек — Тед прикинул, что ему никак не больше тридцати, — покрытый загаром, в пиджаке с галстуком; через руку у него был перекинут лёгкий дождевик, наличие которого говорило или о его предусмотрительности, или о глупости, поскольку в Нью-Йорке было влажно и жарко — двадцать градусов выше нуля.

— Мистер Крамер, я Рон Уиллис. Где мы могли бы поговорить?

— Прямо здесь.

— Как вам будет угодно. Для начала должен сказать, что мы с Джоанной добрые друзья.

— С чем вас и поздравляю.

— Думаю, что неплохо знаю её. Определённым образом, даже лучше, чем вы, если вам угодно. И не сомневаюсь, Джоанна значительно изменилась с тех пор, как вы её знали.

— С чем её тоже можно поздравить.

Тед испытывал к нему ненависть. Ему был омерзителен его внешний вид, его стремление впиваться в глаза собеседника, словно он старался подавить своей самоуверенностью, и он ненавидел его за то, что этот тип спал с его бывшей женой.

— Мы встретились с ней после того, как завершился её калифорнийский период, так сказать. Она работала у «Херца» и ещё брала на дом какую-то канцелярскую работу. Она старалась обрести душевное равновесие, и в её жизни встречались некоторые мужчины. Но ничего постоянного.

Значит, Джоанна тоже сталкивалась с трудностями в отношениях. Тед испытал лёгкое удовлетворение.

— Но я видел, что она отнюдь не принадлежит к тем психам, которых полно в Калифорнии. Я-то уж там их навидался.