— Извольте, если хотите, я расскажу вам историю Нунью-Триштана, — продолжал Синтра, снисходительно посматривая на оживленное лицо своего собеседника. — Она очень поучительна для тех, кто решил посвятить свою жизнь морскому промыслу. Слушайте же внимательно.

Несколько лет назад (если мне не изменяет память, было это в 1443 году) Нунью-Триштан, слывший опытным мореходом, отправился в плавание на юг вдоль побережья Африки, как мы сейчас с вами, на поиски новых земель и благодаря упорству и настойчивости сумел не только достигнуть мыса Бранку, но и проникнуть южнее его. Оставив позади этот мыс, Нунью-Триштан продолжал плыть дальше и вскоре увидел группу островов. Оказалось, что острова обитаемы, на них там и здесь виднелись селения, а на берегу одного из островов, к которому подошел близко его корабль, стояли чернокожие, разбившись на несколько групп. При ближайшем рассмотрении островитяне произвели на мореплавателя самое благоприятное впечатление. Они были прекрасно сложены и казались сильными и выносливыми.

Что, как вы думаете, делает Нунью-Триштан? Он велит захватить несколько чернокожих и берет их с собой в Португалию, где сбывает пленников, причем с такой баснословной выгодой, что у него тут же является мысль повторить это предприятие.

С тех пор не было экспедиции, отправлявшейся в африканские земли, которая бы не занималась столь прибыльным промыслом.

Спустя некоторое время Нунью-Триштан вновь отправляется в плавание. На этот раз ему удается заплыть еще дальше к югу (мы не так давно миновали эти места). Облюбовав удобную стоянку, он высаживается на берег с намерением поохотиться здесь на туземцев. На этот раз он не собирался ограничиться несколькими пленниками, а намерен был захватить столько чернокожих, сколько сможет вместить его корабль.

И тут произошло такое, чего Нунью-Триштан никак не ожидал. Дикари, которых он и его спутники пытались захватить, оказали упорное сопротивление. В ожесточенной стычке наши соотечественники, которые уступали по численности туземцам, потерпели поражение. Сам Нунью-Триштан был убит, большинство его соратников тоже. Спаслось лишь пять человек, которые поспешно бежали на корабле, оставив трупы своих товарищей. Они были настолько напуганы случившимся, что возвращались в Португалию не вдоль берега, как это делали все их предшественники, а через открытый океан, из боязни приблизиться к африканскому побережью.

Когда я увидел эти берега, мне припомнилась бесславная кончина Нунью-Триштана, и я счел необходимым предупредить вас, человека еще неискушенного, об отсас-сности, нас здесь подстерегающей.

Синтра замолчал и продолжал блуждать рассеянным взглядом по проплывавшему мимо африканскому берегу. Молчал и Кошта, находясь под впечатлением только что услышанного.

Между тем свежело. Горизонт на юге покрылся тучами, среди которых то и дело мелькали вспышки молний. Ветер заметно крепчал, будоража поверхность океана. День шел на убыль, быстро темнело.

Синтра распорядился поставить штормовые паруса на случай, если разразится буря. Одновременно он присматривался к незнакомым контурам гористого побережья.

Корабль плыл недалеко от берега, и было слышно, как ветер с ревом и свистом прорывался сквозь густые лесные заросли, ударялся о скалистые уступы гор и с грохотом мчался дальше. Хлынул дождь, сопровождаемый раскатами грома. Эхо мнодократно повторяло голос ревущей непогоды среди горных склонов.

— Как величественно и страшно это! — с восхищением и трепетом воскликнул Кошта. Не кажется ли вам, синьор, что в этих горах собралось множество львов, сотрясающих своим мощным рыком воздух далеко окрест? Вы только прислушайтесь к этому реву.

Синтра усмехнулся. Он не мог не согласиться с меткостью сравнения, найденного его молодым спутником.

— Вы правы, мой друг, ваше сравнение очень удачно, — заметил он. — Оно заслуживает того, чтобы им воспользоваться. Вот, что мы сделаем. Поскольку нам все равно надо как-то обозначить берег, мимо которого мы сейчас проплываем, мы назовем его по имени гор, которые вы так удачно окрестили. Пусть отныне они называются Львиными в память об этом ненастном бурном вечере.

С тех пор за этим участком Гвинейского залива утвердилось название Сьерра-Леоне, несколько искаженное португальское Serra da Lioa, что означает в переводе Львиные горы.

Всё ли, наконец? Или вы еще намерены досаждать мне своими скучными делами? — Король с рассеянным видом откинулся в кресле и утомленно прикрыл глаза. — Создатель, как мне надоели все эти просители!

Слова эти были адресованы склонившемуся в почтительном полупоклоне секретарю, который держал в руках солидную кипу бумаг.

— О, нет, ваше высочество! — воскликнул секретарь, прижимая для вящей убедительности бумаги к своему нарядному камзолу и склоняясь еще ниже, — осталось всего лишь одно дело. Соблаговолите, государь, выслушать его, это может иметь весьма важные последствия. Получено донесение капитана Бартоломеу Диаша, которого ваше высочество изволили послать на поиски пути в христианское царство пресвитера Иоанна, сведения о котором были получены в прежних плаваниях. Капитан Диаш только что возвратился и, едва сойдя с корабля, явился во дворец и умоляет ваше высочество без промедления ознакомиться с привезенными им сведениями, ссылаясь на чрезвычайную их важность. Он утверждает, что благодаря прозорливости и мудрости вашего королевского высочества Португалия прославится в веках великим открытием.

— Ну, довольно, довольно, милостивый государь. Пора уж вам знать, что я не терплю льстецов, — недовольным тоном произнес король, но брошенный им при этом благосклонный взгляд красноречиво опровергал только что сказанное и свидетельствовал о том, что португальский монарх был отнюдь не чужд лести. — Читайте, я слушаю, но не забывайте, что я утомлен, и не злоупотребляйте моим терпением.

Секретарь, угодливо улыбаясь и раскланиваясь, поспешно извлек из груды бумаг донесение Диаша и приступил к чтению.