— Потом, — Куница поспешно поднял девушку. — Для начала, уберемся куда-нибудь подальше от этого места. Там и поговорим…

"Погоди, атаман… — радостно-растерянный голос Призрака прозвучал совершенно неожиданно в голове Тараса. — Сперва простимся с тобой… Мой срок служения вышел…".

— Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — девицу найдешь… — коротко хохотнул Василий. — Что ж так не вовремя? Неужто подождать нельзя? Видишь: какую обузу наш атаман приобрел? Не на собственном же горбу ему ее переть? Степан осерчал чуток — и под седло не согласится…

— Ну, атаман Терн-Кобылецкий тоже не на весь век в лошади к нам нанимался… — не поддержал опричника Куница. — Прощай, коли так, раскаявшийся разбойник… Как оно говорится — земля тебе пухом, что ли?

"Не имеет значения, какие слова говорится при расставании, — ответил тот. — Важно лишь, что при этом думают… Спасибо, на добром пожелании. А что до своевременности, ездовых лошадей и прочей житейской суеты, то тем, кто принимает решение — лучше знать… Сними узду, атаман Куница, отпусти меня…"

— А это мысль, — неожиданно засуетился Степан, хитро ухмыляясь. — Давай я сниму… Так сказать, на правах первого хозяина упряжи… Тем более, что у нашего атамана руки заняты… — и Небаба быстрым шагом направился к стоявшему чуть в сторонке Призраку.

Седой конь нетерпеливо вытянул ему навстречу шею, будто волшебная узда вдруг стала для него невыносимо тяжким грузом.

— Бывай, атаман… — шепнул негромко Степан. — И до встречи. Замолви там за нас словечко, при случае.

Потом сноровисто, одним движением сдернул уздечку с головы Призрака, и… едва успел подхватить, падающее на землю седло.

— Дьявол! — выругался, когда тяжелая кульбака больно ударила его другим концом по пальцах ноги. — Помог бы, Василий, что ли? — проворчал недовольно, кладя седло на траву. — У тебя-то руки не заняты…

— Откуда я мог догадаться… Ну, что все именно так произойдет. Я слышал вашу историю, но ведь собственными глазами не видел…

— Ладно, не бери в голову, это я сгоряча брякнул… — махнул небрежно рукой Степан, как-то подозрительно бочком приближаясь к шаманке, крепко вцепившейся в рукав кунтуша Куницы. Девица с испугу даже на наготу перестала обращать внимание, боясь хоть на миг выпустить из рук своего спасителя.

— Интересно, это кто ж из вас кого в плен взял? — спросил насмешливо Небаба. А когда басурманка повернулась лицом на его голос, еще раз взмахнул рукой. Да так ловко, что зажатая в руке волшебная уздечка упала точно на голову шаманке.

Миг — и возле опешившего Куницы била копытом золотистая кобылица, со знакомо сбитой в колтун рыжей гривой, но — неожиданно роскошным, шелковистым хвостом.

— Ты чего учудил, бессовестный?! — возмутился Тарас. — Сейчас же сними…

Орлов хмыкнул, и хотел заметить, что у атамана Куницы тоже руки имеются, но смолчал.

— А что? — состроил тем временем невинное выражение Небаба. — Вполне ладная кобылка получилась. Да ты не горячись, побратим. Подумай головой. Во-первых, исчезла проблема с одеждой для девицы… Безопасность и спокойствие нам обеспечено — это два. С копытами вместо рук много не нашаманишь. А заодно и вопрос с лошадью разрешился.

— Это что же получается, ты хочешь меня ей на спину посадить?!

— Подумаешь… — с некоторой обидой произнес Степан. — На моем хребту господину казаку кататься не зазорно было, а тут — совесть замучила. Она тебе в верности клялась? Клялась. Рабой быть обещалась? Обещалась. Вот, пусть и исполняет свой обет. Послужит для начала лошадкой атаманской.

— Вообще-то, девкой она краше была, и мне больше нравилась… — причмокнул губами Василий, оценивающе приглядываясь к ладной кобылке. — Но, должен признать — так тоже неплохо смотрится. И поучительно… Пусть привыкает, к жизни бабьей. Сам знаешь — молоденькую раскрасавицу каждый на руки рад подхватить, а замужней бабе — и сам на шею норовит усесться, да еще и выводок ребятни к подолу пристроить… — Орлов Ну, так что, други, будем убираться отсюда, или продолжим умные разговоры разговаривать?

— Будем, — вынужденно согласился Куница, неодобрительно поглядывая на то, как опричник седлает послушно замершую кобылку. — И все же, не по-людски как-то. Даже имени ее не спросили…

"Галия… Зови меня Галия, атаман… Или, каким угодно другим именем, которое тебе больше нравится… — услышал он мысли басурманки. — И не беспокойся ни о чем. Ты был добр, и я готова служить тебе в любом обличии…"

— О! — тут же отозвался Степан. — Видишь, Галя тоже понимает, что так лучше для всех будет. А снять уздечку в любой миг можно. Не навеки ж мы ее в лошадку оборотили, в самом-то деле…