— Неприятности, как и настоящая радость, кстати, завсегда происходят неожиданно. Иначе люди могли бы к ним подготовиться, а то и избежать, — наставительно произнес белобрысый медведь, то ли улыбаясь, то ли просто демонстрируя отличные клыки.

— С тех пор, как тебя приняли в ученичество, похоже, ты изрядно поумнел… — съязвил Тарас.

— Есть немного, — вполне серьезно ответил Степан, даже и не думая обижаться на подначку. — Я ведь, все это время, не просто сладко ел, пил, да на мягкой постели валялся. Я еще и книги разные почитывал. Говорю ж — чародей хотел свое новое тело сначала подготовить. Вот и пичкал меня не только вкусной едой, но и разными знаниями. Я и приохотился незаметно… Сперва от скуки, а потом и самому понравилось. Но, хватит обо мне, если учитель, при всем его могуществе, по сей день не смог меня разыскать, то вряд ли он прямо сейчас из ближайших кустов выскочит. Лучше, вернемся к твоим бедам. Рассказывай все по порядку, побратим Куница, не таись. Один ум, как говориться, хорошо, а два сапога — пара.

— О чем?

— А обо всем подряд.

— Ладно, слушай… Буквально позавчера, вернулся я из лесу, после празднования Ивана Купалы, и узнал: что этой же ночью умерла моя бабушка, которая, как теперь оказалось, была ведуньей. И не успел ее похоронить, как в наш дом заявились инквизиторы, с требованием отдать им святую реликвию… Которая, будто бы храниться в нашей семье. А я обо всем — ни сном, ни духом. Бабушка, может, и знала что-то, но соизволила лишь передать, что жизнь моя в опасности, и чтоб я поскорее убирался на Запорожье. Вот, собственно, и вся моя история.

— Занятно… — проворчал оборотень. — Занятно… А ты, хоть примерно, представляешь себе о чем речь? Сабелька-то, как я заметил, у тебя знатная. Такое оружие, просто так, на ярмарке не купишь. Откуда она у тебя взялась? И не её ли, случайно, ищут?

— Сабля мне в наследство от отца досталась. Когда он погиб, его товарищи некоторые вещи нам передали. Но только никакой иконы, или других реликвий среди них не было. Да и самих вещей — сабля, люлька да седло старое. А оружие это, по меньшей мере, один из инквизиторов хорошо рассмотреть успел, но особенно не заинтересовался. Что-то другое они ищут, Степан. Вот только, что именно — не знаю, хоть убей.

— Убивать не стану, — проворчал медведь, — а помочь тебе выпутаться из неприятности — можно попытаться. Я даже знаю как… Ты, атаман, как не возражаешь, подсобить чуток? Тебе ведь теперь с нами ладить надо.

— Он, здесь, с какого боку? — удивился Тарас.

— Я попытаюсь во сне к тебе дух отца позвать. А атаман, может облегчить мне эту задачу. Все ж ему в потустороннем мире сподручнее, чем нам смертным, ориентироваться. Верно говорю?

Конь утвердительно мотнул головой.

— Гм, а с чего он такой покладистый стал? — засомневался Куница. — Ты ему веришь?

— Вопрос интересный, но тут другое, — широко усмехнулся, демонстрируя угрожающий набор клыков, резцов и прочих коренных, Степан.

— Так объясни… Я тоже хочу знать.

— Конечно, тем более что ничего таинственного в этом нет. Благодаря нам, страшный атаман Терн-Кобылецкий обрел созвучное прозвищу живое тело, относительную свободу и все сопутствующие этому ощущения. Думаю, что после многих десятилетий жалкого и унылого прозябания в темной пещере, в качестве сторожащего клад и собственную могилу, оседлого призрака — он не слишком спешит окончательно развоплотиться. А это можно сделать всего лишь сдернув с него волшебную уздечку. Так что наш атаман, кстати, хорошая кличка для такого боевого скакуна… Атаман! — повторил со вкусом и некоторой издевкой недоученный чародей. — Хотя — нет… Может неудобно получится, рядом с настоящим. Тогда, будешь — Призраком! И имя красивое, и сути соответствует. Так вот, теперь сивка, наш добровольный и верный помощник… Призрак, подтверди!

Конь трижды неспешно кивнул.

— Видал? Кроме того, я немного слышу его мысли и клятвенно пообещал атаману отпустить душу на покаяние, в тот же миг, когда он этого пожелает. И уговор наш уже вступил в силу. Теперь — о тебе. Если доверяешь мне, ложись и спи. А я сделаю все остальное. Думаю, к утру, многое, доселе неизвестное, станет менее таинственным и непонятным. Договорились?

Тарас почесал затылок и, уступая напору побратима, неуверенно кивнул.

— Хорошо, Степан, делай, как считаешь нужным, а то я уже порядком устал от всей этой недоговоренности и таинственности. Спокойной ночи.

— А вот этого я тебе как раз и не обещаю… — услышал еще Куница, сквозь стремительно накатывающуюся на него мягкую тьму.

ПЕРВЫЙ СОН ТАРАСА

Наверно у жизни и смерти припасены разные мерки для отсчета времени. Казалось, прошла целая вечность, с той минуты, когда схлестнулись в беспощадной рубке полусотня реестровых казаков и больше двух сотен ордынцев, а солнце все так же неподвижно висело над горизонтом, едва касаясь малиновым диском далекого краешка земли. Несмотря на малочисленность запорожцев, их ненависть к басурманам была столь огромна, что даже, оставшиеся без седоков, казацкие лошади не покидали поле боя, а продолжали гоняться за врагом, сшибая его наземь грудью, кусая и затаптывая копытами. И — крымчаки дрогнули…

Сперва один всадник, потом другой, а там — целыми десятками, они стали заворачивать лошадей, торопясь покинуть страшное место, где ненасытная смерть собирала столь обильный урожай. Ордынцы шли в край гяуров за легкой добычей, и совсем не спешили в небесные чертоги. Несмотря на всё их, щедро обещанное Пророком, гостеприимство к павшим героям.

Хороши степные лошадки. Быстрые да ловкие, они так стремительно уносили своих, припавших к гривам, хозяев, что тем не хватало времени даже оглянуться. К счастью для уцелевших в бою казаков. Из всей полусотни, в седле еще кое-как держался только — ранее донской вольницы, а теперь запорожского реестра товарищ — Тимофей Куница. Да и того шатало, словно пьяного. Похоже, последняя стрела, оцарапавшая щеку, была отравлена змеиным ядом. Сражающиеся под зеленым знаменем ислама воины в бою славы не ищут, для них важно: убить еще одного неверного. А как — Аллаху без разницы.