— Нельзя, уважаемый Тарас Тимофеевич, за воротившиеся в дом счастье и удачу, хоть по глоточку не выпить. Они обидеться могут — и вновь уйдут. А дела… Что ж, поговорим и о делах… Разве хороший стол и кувшин вина когда-нибудь становились помехой в обсуждении? Не откажите…

"Только попробуй усесться за стол без нас, — угрожающе прорычал Степан. — Ухо откушу!".

Неподвижно застывший на подоконнике беркут угрожать не стал, но тюкнул клювом казака в спину вполне не двузначно.

— Хорошо, — согласился Куница. — Пусть будет по-вашему. Но, прежде чем отобедать, я должен еще кое-что сделать.

— Все, что угодно, — обрадовано, взмахнул руками армянин. — Мой дом — ваш дом. Располагайте всем, как пожелаете…

Куница только крякнул.

— Ваграм-джан, у тебя ведь уже борода сединой тронута! Что ж ты такими важными словами разбрасываешься? А если б я вампиром оказался? Ты хоть понимаешь, на что обрек бы весь род?

Но тот только головой помотал.

— Я тоже вижу…

— Что ты видишь? — мгновенно насторожился Куница и прищурил правый глаз.

— Хорошего человека вижу… — растерявшись от такой мгновенной смены тона, ответил армянин.

— Ну, слава Богу, — облегченно перекрестился Тарас. — Если б ты сейчас объявил мне, что тоже немножко нежить, клянусь: я вскочил бы в седло и поспешил к Ребекке. И пусть весь мир катиться куда подальше!

— Нежить? Почему нежить, Тарас Тимофеевич? — ничего не понял из сумбурных фраз гостя Ваграм. — А Ребекка — это кто?

"Эй, парень, ты чего всполошился?", — поинтересовался Степан.

"Да так, подумалось вдруг: а не очередная ли ловушка, нам здесь подстроена?"

"Легко… — хмыкнул Василий. — Нашел чему удивляться? Идущий в толпе должен быть готов к тому, что его станут толкать и наступать на ноги. Странно было б — если бы подобное происходило посреди пустыни".

"Так, философы доморощенные! — мысленно взвыл сармат. — Хватит упражняться в красной словесности. Из кухни такие запахи доносятся, что у меня уже слюни текут. Тарас, если ты сейчас же что-нибудь не придумаешь, я превращусь в человека без предупреждения!".

— Вы о чем-то задумались, господин ведун? — уважительно тронул казака за локоть хозяин дома.

— Задумался… — кивнул тот. — Скажи, Ваграм-джан, я могу тебе доверять?

— Да, — просто ответил армянин.

Это короткое слово убедило казака лучше любых витиеватых клятв и заверений в вечной благодарности.

— Ну, тогда в твоем доме сейчас прибавиться гостей. Только, не сочти за труд, сперва принеси сюда кой-какую мужскую одежду. Надо будет одеть двух моих товарищей. Один из них мужчина обычного телосложения, а второй — богатырь, на голову меня выше и раза в полтора шире.

Сметливый армянин бросил быстрый взгляд на сармата и беркута, а потом уточнил:

— Для дома, или чтоб и на люди выйти можно было? Хотя, что я глупости спрашиваю… Сейчас принесут два халата, а после — подберем все что вам и вашим товарищам понадобиться. Чтоб в купеческом доме не смогли одеть двух гостей? Хе-хе! Рубен! Сынок! Живо сюда! — и когда в двери возник худощавый юноша лет семнадцати, приказал: — Два самых лучших бухарских халата. Живо! И поторопи женщин с обедом…

— Хорошо, отец, — кивнул тот и умчался прочь.

— Расторопный парень подрастает, — не удержался, чтоб не похвастаться сыном хозяин. — Будет на кого дела оставить… — и сразу же омрачился. — Вот только Аревик…

— Думаю, что отчаиваться рано, Ваграм-джан, — произнес Куница. — По меньшей мере, мы уже знаем, куда она делась…

— Мы? — переспросил армянин. — Ах, да… Извините, — он поочередно поклонился псу и орлу. Хотел еще что-то спросить, но именно в эту минуту вернулся Рубен.

Парень передал отцу принесенную одежду и известил:

— Мама сказала, что все уже готово, осталось накрыть стол. Спрашивает: в какой комнате?

— Пусть накроют в моем кабинете. И пригласи к столу дедушку Аветиса. Надеюсь… — повернулся к Тарасу. — Тарас Тимофеевич, дорогие гости не станут возражать, если к нам за обедом присоединиться мой отец?

Если молодой парень и удивился такому обращению к единственному находящемуся в комнате господину, то это совершенно никаким образом не отразилось на его лице.