– Марин, повторю вопрос, почему ты считаешь, что именно Антон нанес ей смертельный удар?

– Да это и ежу понятно, больше некому. К тому же время совпадает.

– Лера умерла в десять, а с Антоном они встретились в девять.

– Не в девять, – буркнула Марина. – Лера, как обычно, опоздала. Я ей позвонила в двадцать минут десятого, хотела узнать, как прошло свидание, и выяснилось, что Лера только вышла из дома. К речке она пришла в половине десятого.

– Все равно, до десяти оставалось тридцать минут.

– Перестаньте! Какая разница, сколько оставалось до десяти? Убийца – Антон, и точка! Или, по-вашему, в кустах сидело десять человек, и каждый ждал подходящего момента, чтобы ударить Лерку по голове?

– Десять не десять, а такой вариант тоже нельзя исключать.

– Вот пусть милиция и исключает, – язвительно заявила Марина. – Это их работа. Лично я выполнила свою миссию и очень надеюсь, что Амбарцумян ответит за убийство по полной программе. Каждый человек обязан нести ответственность за свои поступки. Каждый! Ни для кого не должно быть исключений, ведь перед законом все равны. Вы согласны?

– Существует презумпция невиновности.

Марина хмыкнула.

– Говорите и думайте, что хотите, я свою точку зрения высказала.

Катарине не оставалось ничего другого, как молча встать и выйти на улицу.

//-- * * * --//

Люблинский сидел в кресле. Отекшие и воспаленные от слез глаза смотрели в одну точку; со стороны казалось, что в кресле сидит не живой человек, а восковая фигура. Артуру Генриховичу даже в самом страшном кошмаре не могло присниться, что ему придется хоронить Валерию. Это она по всем законам жизни должна была провожать его в последний путь, она, молодая, красивая, жизнерадостная.

Как дальше жить, думал полковник. Неужели ему все-таки суждено умереть в одиночестве? Артур всегда этого боялся. После смерти Нины Люблинский впервые испытал подобного рода страх. После знакомства с Валерией страх одиночества испарился, и Артур Генрихович пребывал в полной уверенности, что Лера – его дорогая Лерочка – будет с нимдо конца. И вот как все получилось, Валерия действительно оставалась с ним до конца. Только до своего конца.

– Ей бы еще жить и жить, – прошептал полковник. – Это противоестественно, когда уходят молодые, а старики остаются. Лучше бы убили меня, а не Леру.

– Артур, перестань, – Марта коснулась его плеча. Она была теперь при нем неотлучно.

– Она так и не посмотрела мир, – продолжал полковник, не слыша слов Смирновой. – Осенью мы планировали поехать в Париж, затем в Лондон. Как она обрадовалась, когда я об этом сказал, как загорелись ее глаза. А теперь все планы и надежды рухнули. Они рухнули,Марта!

Смирнова промолчала. На протяжении двух часов Артур предавался воспоминаниям. Он вспоминал, как впервые увидел Леру, как у них начали завязываться отношения. Первое свидание, первое прикосновение, поцелуй… Потом вспоминал, как злилась Лерочка, когда он читал газеты, как она театрально надувала губы и закатывала глаза. В какой-то миг Артур Генрихович поймал себя на мысли, что думает о жене в прошедшем времени. Как это ужасно! Завтра должны состояться похороны.

– Только бы выдержать, – сказал он сам себе, – только бы сердце не подвело.

– Ты сильный, Артур. Сердце выдержит. Главное, крепиться и не раскисать, время залечит твои раны, и все пойдет по-старому.

– Марта, принеси из спальни альбом. Он лежит на комоде, ты увидишь.

Смирнова поднялась на второй этаж, толкнула дверь в спальню и невольно вздрогнула, увидев фото Валерии на прикроватной тумбочке. Схватив рамку, Марта Анатольевна хотела ее расколошматить, но вовремя взяла себя в руки. Стараясь не смотреть по сторонам, где все напоминало о бывшей сопернице, Марта взяла альбом и поспешно покинула спальню.

– Артур, может, ты чего-нибудь поешь? – спросила Смирнова, протянув полковнику альбом.

– Не хочется.

– У тебя сегодня даже крошки во рту не было. Так нельзя, ты совсем ослабнешь, хочешь, я приготовлю бульон?

– Я выпью кофе.

– Кофе не еда. Артур, подумай о здоровье, у тебя гастрит, надо хоть что-нибудь проглотить.

– Марта, я не хочу.

– Я могу сварить геркулес.

– Марта!

– С желудком не шутят.

– Сядь рядом, прошу.

Марта Анатольевна повиновалась. Но в тишине они просидели недолго, минуту спустя в холле раздался звонок. Пришла Катарина.

Выразив полковнику свои соболезнования, она села на подлокотник дивана и решила сразубрать быка за рога.

– Артур Генрихович, вы меня извините, возможно, сейчас не время и не место, но я должна спросить. Как вы думаете, что в действительности произошло в тот вечер у реки?

– Ката! – Марта с упреком посмотрела на Копейкину. – Ты выбрала неудачный момент, твои вопросы неуместны.

– Ничего, Марта, – прошептал Люблинский. – Не злись на Катку. А что произошло у реки, я не знаю. Одна надежда на органы, надеюсь, они сумеют вытянуть правду из Амбарцумяна.