Последствия войны в птицеводстве быстро ликвидируются. В 1948 г. подмосковные хозяйства дали невиданные в мире показатели по инкубации. Из каждых ста яиц наши инкубаторщики выводят более 85 цыплят, тогда как в США процент вывода не превышает 70. В Пятигорске уже имеются куры, которые несут по 200 яиц в год.

Сейчас мы осваиваем новую форму птицеводства – мясную. До войны мы в основном ориентировались на яйценоское направление птицеводства. Сейчас мы хотим получить мясных кур, причем с мясом деликатесным. Можно сказать, что через несколько месяцев москвичи, может быть немного, но попробуют специально выращенных тяжелых мясных вкусных цыплят. А пройдет год-два, и москвичи и зимой и летом будут иметь свежую птицу.

Какими же методами работали мы, советские птицеводы? На нашей деятельности сказывается вся история генетики. В тридцатых годах над нами довлеют тогдашние генетические установки. И не кто иной, как Михалков, выпускает настолько формалистическую работу, что даже в то время она была осуждена. Профессор А.С. Серебровский провел колоссальную организационную работу, пытаясь направить птицеводство по линии близкородственного разведения. Но это не прошло, хотя инбридинг мы и применяли для «округления» лучших семей.

Ряд формалистических мест можно найти и в моей книге, изданной, кажется, в 1934 г. Это было веяние эпохи.

Но освоение диалектического метода, вдумчивое отношение к работам зоотехников, настоящих зоотехников, развернувшаяся дискуссия не только в этих стенах, но и в печати, быстро сказались на нашей работе и на наших теоретических подходах. Мы по достоинству оценили указания М.Ф. Иванова о том, какое большое влияние на создание породы оказывает среда и, в частности, кормление. Конечно, человеку, воспитанному на формальной генетике, работающему над построением карты хромосом курицы, не легко разобраться в том, какая тесная, неразрывная связь имеется между организмом и внешней средой, связь породы с той средой, в которой она живет и создается.

В одном из хозяйств мы разработали своеобразный метод семейно-грулповой селекции. В селекции птиц считалось обязательным скрещивать каждую самку с одним определенным самцом. Но для промышленного производства этот прием несуразен, так как здесь самка никогда не спаривается с одним самцом, а всегда с десятками, сотнями самцов. Нам удалось разработать метод семейио-групповой селекции, который был проведен на практике, и сейчас, по существу, индивидуальные скрещивания становятся уже пережитком.

Работником Загорского института птицеводства М.В. Орловым проводится интереснейший опыт. Он работает над тем, чтобы повысить продуктивность птицы за счет воздействия внешними факторами на эмбриональное развитие. На определенной стадии развития эмбриона изменяется внешняя среда и благодаря этому изменяется организм.

Мне хочется остановиться на очень интересном вопросе, который здесь затронул академик Н.Г. Беленький: о курсах и учебниках. Я был оторван от педагогической работы с 1938 г., когда пошел в докторантуру, но в прошлом году вновь получил возможность вести педагогическую работу. Правда, мне пришлось преподавать не по своей специальности. Я птицевод, а преподавал генетику в Рыбном институте.

Во время чтения этого курса я понял две вещи. Первое:

имеющиеся учебники, конечно, устарели. Было крайне трудно их рекомендовать студентам. Со многими студентами приходилось очень долго беседовать и разъяснять, как надо понимать то или другое, написанное в учебниках. Многие страницы учебников приходилось просто зачеркивать. Ведь они были написаны лет 10-12 назад, когда мы еще были «мальчишками», а теперь мы уже взрослые люди, и за это время наука ушла вперед.

Академик Т.Д. Лысенко. Разве тогда не было взрослых людей?

С.Г. Петров. Вот эти взрослые и писали.

Академик Т.Д. Лысенко. Ведь книга Рокицкого всегда была неправильна.

С.Г. Петров. Абсолютно верно, но ведь когда-то люди верили в бога, верили, что солнце вертится вокруг земли. Так и мы.

Академик С.С. Перов. Это не оправдание.

С.Г. Петров. Второе, что я увидел, – это привлекательность построения курса генетики на широкой концепции дарвино-мичуринского учения. Я, в частности, начал свою первую лекцию с определения, что такое генетика, и выдвинул два определения. Одно определение Лысенко, а другое формальных генетиков. Возникла дискуссия, народ заинтересовался. При этом я привлек обширный материал, связанный с практикой.

На каждом примере я старался показать, как надо уметь выделять положительное. Вспомните отношение Тимирязева к менделевской теории, когда он говорил, что работа Менделя ликвидировала ахиллесову пяту учения Дарвина. Вот пример положительного и отрицательного отношения к менделевской теории. Эта небольшая работа показала мне, что нужно и должно менять учебники, нужно и должно менять самый характер преподавания генетики и, наконец, как можно заинтересовать людей, не имеющих к генетике прямого отношения.