— Милый, я тебя поздравляю! У нас будет девочка!

— Радость моя… как ты знаешь так скоро?

Она взяла Льва за руку, отвела в ванную, поставила перед зеркалом, расстегнула его рубашку, погладила двойной рубец, похожий на сжатые губы, зашептала:

— Ну же, покажись, мама хочет видеть, как ты у папы приживаешься.

Лев в полуобмороке смотрел в зеркало. Посредине рубца появилась щель, и он раскрылся, как рот. Внутри красной слизистой пасти лежали кожистые яйца. Одно большое и белое, как теннисный мяч, окутанное прозрачными пленками, и два мелких, на тонких стеблях, как синие виноградины.

Льва вырвало в раковину. Ида поддерживала ему ладонью лоб, омывала лицо, подавала полотенце.

— Ничего, милый, привыкнешь. Видишь, синие железы рядом с яйцом? Они выделяют гормоны, чтобы ты любил нашу девочку и хорошенько о ней заботился. Это гормоны счастья, те самые, что так нужны были тебе всю жизнь. Раньше ты их получал только от новой влюбленности, а теперь они будут у тебя всегда! Правда, замечательно?

Льва вырвало еще раз.

Гормоны делали свое дело. Мир сосредоточился вокруг кожистого мешочка под сердцем. Лев соблюдал во всем умеренность и берег себя, не прыгал больше с камня на камень, а прогуливался, важно вынашивая плод.

Он пытался расспросить Иду, что за странное племя, что за нечеловеческая биология. Та отмахивалась, смеялась:

— Считай, ты просто-напросто в сказке! — и добавляла серьезно: — Поверь, радость моя, чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

Уместить происходящее в известную систему знаний Лев не мог. Как ни странно, это его не слишком заботило. Центром жизни было яйцо под ребрами, остальное не имело значения.

Ида изменилась, у нее сузились плечи и расширился таз, укоротились ноги, огрубела кожа, особенно на спине. Льва это не отталкивало: она — мать его ребенка, пусть выглядит как угодно. Когда у нее живот отвис до земли и наметился хвост, это стало несколько мешать в постели. Впрочем, их обоих все меньше интересовала физическая сторона отношений.

— Милый, покажи мне нашу девочку, пожалуйста.

— Идем в ванную, здесь сквозит. Ты руки вымыла? Ты точно знаешь, что это девочка?

— У нас только самочки рождаются. Самцов приводят извне, как я тебя привела.

По ночам Лев слушает, как малышка толкается под сердцем, иногда больно. Он прижимает рубец ладонью и чуть не плачет от нежности. Ребенок внутри растет, сквозь мягкую оболочку яйца уже можно прощупать голову и спинку.

Ко времени рождения малышки Ида окончательно превратилась в дракона. И правильно, ребенок должен увидеть мать в настоящем виде, а не в свадебном убранстве течки.

Когда пришло время, Ида приготовила нож и облизала лезвие — слюна дракона отличное дезинфицирующее средство.

— Не бойся, милый, больно не будет, у тебя там нет нервных окончаний.

Она раскрыла двойной рубец, разрезала прозрачные пленки, вынула яйцо из тела отца и надорвала кожистую оболочку. Девочка не спешила появляться на свет. Ида успокаивала Льва:

— Да не дрожи ты так, не поранила я ее, первый раз, что ли!

— У тебя много детей?

— Четверо. У драконов течка примерно раз в двадцать лет. Что смотришь, удивляешься, какая старая? Я втрое старше, чем ты сейчас высчитал, две трети моих детей не прошли осмотр.

— Осмотр? Это еще что? — у Льва заранее сжалось сердце.

— Потом расскажу. Пусть сначала ребенок вылупится.

Девочка оказалась зеленой ящеркой, ни в отца, ни в мать. Ида радовалась: все идет как нельзя лучше, в ее племени считаются удачными новорожденные без человеческих черт. Драконами, похожими на людей, прямоходящими, двуногими и теплокровными дети становятся постепенно, с возрастом. Младенцев с признаками млекопитающих старейшины племени выбраковывают, из таких детей не вырастают драконы. Что с ними делают, Ида не рассказывала. Понятно, ничего хорошего.

— Как мы ее назовем?

— Не спеши, милый, погоди до осмотра.

— Мне страшно, Ида.

— Видишь, как девочка хватает мясо, чуть пальцы не откусывает? Это ровно то, что нужно! Она у нас молодец, ничего человеческого.

Лев тонко режет сырое мясо, держит полупрозрачные полоски у носа дочери, чуть сбоку, пока она, клацнув челюстью, не хватает еду. Иногда ящерка хитрит, делает вид, что не замечает корма, ждет, чтоб он поднес кусочек поближе, и в броске пытается вонзить зубы в отцовский палец. Довольно часто ей это удается. Раны заживают быстро, но остаются тонкие рубцы необычного голубоватого цвета. Видно, что-то есть в слюне, какой-то особый энзим.

Дочерью Лев гордится, она хороша собой и чрезвычайно сообразительна. Он возится с детенышем весь день: солнечные ванны, массаж, прогулки, чистка чешуек и коготков. У матери на руках настоящие человеческие пальцы, а у малышки пока еще острые звериные когти. Уж кто-кто, а он хорошо знает эти цап-царапки, ему от них доставалось не раз.

Лев тревожно следит, не проявится ли у малышки сосательный рефлекс. На осмотре детишек провоцируют сосать, и не дай бог, несмышленыш поддастся на провокацию. Такой ящерке никогда не стать полноценным драконом.